Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Вы знаете, что численность армии определяется миллионами, и вы знаете, что тяжесть существования армии очень жестоко ощущается всей страной, что рабочие и работницы недоедают, не имеют необходимых вещей, одежды, обуви потому, что в первую голову все это отдается армии. Это, разумеется, вовсе не означает, что наша армия всегда достаточно сыта, одета и обута, но первый сапог, как и первый паек хлеба, естественно, отдается солдату, поставленному на более ответственный, тяжкий и кровавый пост. Сейчас военное ведомство, руководимое Центральным Комитетом партии, поставило перед собой задачу уменьшить в течение ближайших месяцев численность нашей армии на 2/5, т.-е. почти наполовину. Но это, товарищи, вовсе не значит, что мы стоим перед ослаблением боевой силы армии. Вы знаете, как наша армия зарождалась и строилась. Она зарождалась и строилась в зависимости от военной боевой необходимости. Не то, чтобы мы раньше построили нашу армию, а потом уже с готовой армией начали воевать. Нет. Когда у нас появлялся враг на востоке, мы строили фронт Восточный, по Волге, Уралу, армия сражалась и уходила дальше на восток. Открывался враг на юге, на западе, мы строили тут и там другие фронты, поглощая из центра необходимые средства и силы. Но так как у нас всегда были один или два фронта, а чаще всего четыре фронта – на востоке, западе, севере и юге, – то это создало колоссальную по численности армию, необходимую при наших огромных пространствах, при многочисленности наших врагов. Сейчас мы разбили последнего сильного врага – контрреволюционера Врангеля, и, стало быть, сейчас у нас наступил момент передышки, когда мы можем нашу армию перестраивать сознательно, систематично и планомерно, а перестройка эта состоит в том, что мы сжимаем или уничтожаем штабы и тыловые учреждения и за их счет увеличиваем число бойцов. Если мы нашу армию уменьшим в два раза, то это не значит, что мы уменьшим также в два раза число штыков и сабель. Это значит, что мы снимаем леса, которые воздвигаются при постройке здания. Мы сократим тыловые учреждения и освободим, таким образом, максимальное количество пайков, одежды и обуви для работников и работниц. Вот та задача, которую поставил военному ведомству Центральный Комитет партии, и над которой мы в настоящее время работаем.

Если вы спросите, можно ли сейчас с полной и абсолютной уверенностью сказать, что мы не будем воевать в течение ближайших месяцев, и что безусловно освободится большое количество пайков и одежды для трудовых задач, для работников и работниц, – я лично не мог бы дать такой полной и абсолютной гарантии, потому что вопрос войны и мира зависит не только от нас. И вот, учитывая всю обстановку нашей страны, ее внутреннее состояние, ее истощение, ее голод и холод, учитывая все это, Центральный Комитет поставил себе задачу всемерного отстаивания мирной политики, во что бы то ни стало, хотя бы ценой больших и серьезных уступок. Такой уступкой являются концессии. Для нас выгоднее уступить иностранным капиталистам ту или иную часть нашей территории в таких областях, которые нам сейчас недоступны и по военным, и по хозяйственным соображениям, напр., Камчатку, куда нам долго не добраться. На нашем беломорском севере у нас есть колоссальное богатство, – столько леса, что один ежегодный прирост его может отопить всю Россию, но за отдаленностью его и недостатком рабочих рук этот лес гниет на корню. Для нас выгоднее часть этих лесных богатств на известных условиях сдать в форме концессий европейскому и американскому капиталу, выгоднее, чтобы этот европейский и американский капитал охотился на нас не с оружием в руках, не в форме военных десантов, не в форме захвата Архангельска, как это было до сих пор, а в форме экономических сделок. Мы еще слишком слабы для того, чтобы использовать наши северные богатства. Мы сдаем частицу наших богатств в аренду европейскому капиталу, а в виде арендной платы получаем лесопильные заводы, железнодорожные рельсы для нашего коммунистического отечества. Концессии являются для нас несомненной экономической выгодой, потому что мы слишком молоды для использования наших богатств в государственном масштабе, и, кроме того, концессии являются одной из серьезных гарантий нашей мирной политики. Давая концессию на Камчатке американскому капиталу, мы, с одной стороны, защищаем Камчатку от военного вторжения японского милитаризма, а с другой, – побуждаем японский милитаризм зорко следить за тем, чтобы американский капитал ввозил в Камчатку только свои машины, но не свои войска для ее захвата, и, таким образом, Камчатка останется у Советской России. С развитием пролетарской революции в Америке и Европе – а это будет, если не в ближайшие месяцы, то в ближайшие годы, – когда капиталистический строй будет разрушен, мы получим очень серьезное техническое наследство от покойного буржуазного общества.