Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929)

И тот факт, что за период с июня 1924 г. по сентябрь 1926 г. (с момента появления первого военного атташе в Китае и до отъезда Л. М. Карахана в Москву) в Китае сменились четыре военных атташе – А. И. Геккер, Н. М. Воронин, А. И. Егоров, А. Я. Лапин (пятый, Р М. Лонгва, заехал в Пекин сентябре 1926 г), свидетельствует о том, что советского полпреда больше всего волновало подчинение ему военных атташе, чем все остальное, о чем он так разумно рассуждал.

1.7. «Я на таком острове, откуда очень трудно видеть бушующий океан»

«Я на таком острове, откуда очень трудно видеть бушующий океан».

(Р. Лонгва – Центру)

В сентябре 1926 г. в Пекин в качестве военного атташе прибыл Роман Войцехович Лонгва. Он был последним военным атташе в Китае (по апрель 1927 г). Ему было вменено в обязанность общее руководство центральной пекинской резидентурой. И с самого начала у Лебедева с Лонгва начались трения «…и по методам работы, и по организационным вопросам».

Первое столкновение произошло по поводу перевода резидентуры из главного здания полпредства в военный городок, с чем Лебедев согласен не был. Поэтому, когда в ноябре 1926 г. на должность руководителя центральной пекинской резидентуры прибыл Огинский («Островский»), Лебедев был переведен начальником агентурного пункта во Владивосток, где «имел торговую контору в Харбине и филиал во Владивостоке». В Пекине и во Владивостоке он был связан с «активкой», все теми же «Гришкой» и «Ванко» (Х. Салнынь и И. Винаров).

К октябрю 1926 г. в Китае в составе центральной пекинской резидентуры число источников превысило 50 человек, причем некоторые из них работали со значительными перебоями.

За 1925/26 операционный год (начинался с октября 1925 г.) от пекинской резидентуры было получено свыше 660 материалов, из них весьма ценных – 15, ценных – 518. Остальные материалы были малоценными (свыше 110) и не представлявшими никакой ценности и интереса для Центра.

Это была так называемая количественная и в целом благоприятная оценка разведывательной работы в Китае.

Качественная же оценка работы была далеко не высокой. Это было связано с тем, что данные о вооруженных силах милитаристов, национальных армиях, НРА, а также о политических группировках и внутриполитических событиях, поступавшие в Москву из Китая, имели два существенных недостатка: они страдали «значительной несвоевременностью» и основывались не на агентурной работе, а на сообщениях печатных источников.

Центральная пекинская резидентура и подчиненные ей аппараты работали в первую очередь по линии обслуживания повседневной работы руководящего центра в Пекине. Резидентура, по сути, играла роль разведотдела штаба в период военных действий. Был значительно расширен обрабатывающий информационный аппарат, который снабжал руководящих лиц нужными текущими сведениями и сводками. Исполнялись отдельные задания, необходимые лишь местному руководству и не представлявшие подчас особого интереса для Центра. Обстановка военных действий мешала насаждению агентуры в центрах противника. Лишь в северной части Китая – Маньчжурии, менее затронутой гражданской войной, были некоторые «достижения» – было завербовано несколько агентов в Мукдене и в Харбине.

Обеспечение текущих потребностей Центра отвлекало внимание от освещения вопросов, «…связанных с обороной СССР и в первую очередь с обстановкой в Маньчжурии, и вопросов японской экспансии на Дальнем Востоке».

В итоге было принято решение о разделении работы в Китае по зонам. Так, резидентуре в Харбине вменялась в обязанность организация разведки Маньчжурии с непременным освещением вопросов, связанных с обороной границ Советского Союза. А центральной пекинской резидентуре надлежало вести разведывательную работу собственно в Китае с точки зрения освещения внутрикитайских событий и с акцентом на вопросы политические и военно-политические, необходимые «для нашей китайской политики». Но выведение Харбина из подчинения центральной пекинской резидентуры не было стопроцентным, так как за Пекином осталось право и контроля, и дачи заданий, что никоим образом не могло положительно повлиять на решение поставленных задач.

Следствием подведения итогов деятельности центральной пекинской резидентуры и сделанных предложений о разделении работы в Китае по зонам явилось разукрупнение этой резидентуры. Харбинская резидентура была выведена из подчинения Пекина и подчинена непосредственно IV управлению Штаба РККА с учетом вышеперечисленных оговорок. Ей были переданы в подчинение дайренская и мукденская резидентуры, и предписывалось освещать вопросы, напрямую относившиеся к обороне СССР. Руководство всей работой резидентур в Маньчжурии возлагалось с 5 ноября 1926 г. на Вершинина, находившегося в Харбине.