Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929)

По первому направлению… можно вести советническо-организаторскую работу в штабе ФЫНА (к чему мы допущены не были) и прямо передавать разведывательные] данные, полученные штабом группы от своих источников. Последнее имело место в видах «завоевания делового доверия» и немало способствовало поднятию престижа группы сотр[удников] штаба ФЫНА. Здесь роль дачи таких сведений соответствовала роли снабжения оружием в отн[ошении] всей армии: она делала «стоящим» терпимое отношение к нашему проникновению в штаб. Однако, несмотря на лично хорошие отношения со штабом и его н-ком, никогда не удавалось заблаговременно проникнуть в планы ФЫНА, и все беседы в его штабе были чисто платоническими, безо всякого влияния на ход дела.

По второму направлению морально обязательное содействие соответствующим органам, вполне возможно. приведет к столкновению с принципом «завоевания доверия», коль скоро необходимо становится вести агентурную] разведку против той армии, в которой группа работает.

Вопрос решается возможностью надежно обеспечиться от провала, который неминуемо прорвет доверие ко всей группе. В данном случае в маленьком городе, где никто не может укрыться от наблюдения провала, и потому в группе твердо проводится отказ от агентурной] работы против армии ФЫНА».

Под выражением «морально обязательное содействие соответствующим органам» автор понимал добывание информации в интересах Разведупра. Скорее это был не доклад о ведении разведки, а отстраненные размышления неглупого человека о специфических вопросах, объяснявших, почему разведка с позиции военных советников (инструкторов) невозможна, а поэтому не организовывалась и не велась. И более того – вестись не будет. Причиной тому были не только далеко не бесспорные рассуждения Корнеева, но и отсутствие должного руководства со стороны центрального резидента в Пекине и каких-либо инструкций на данный счет. Хотя, возможно, устный инструктаж в Москве перед отправлением в Китай был получен.

Еще более удручающую оценку положению советских инструкторов в «народных» армиях дает помощник военного атташе при советском полпредстве в Пекине В. А. Трифонов, описывая отношения Фына (Фэн Юйсяна) к нашим инструкторам: «Какую работу они несут в фыновской армии? Обучают одиночных бойцов, выполняют обязанности артиллерийских техников по ремонту оружия, строят поезда. Основные отрасли военного дела – штаб, снабжение и оперативное руководство – являются заповедными для нас отраслями, куда наших инструкторов не подпускают и близко. Политработа разрешается в армии в минимальных дозах (в течение очень короткого времени существовало три клуба) под сугубым контролем и руководством фыновской администрации». Зато, подчеркивал Трифонов, Фэн Юйсян «…разрешает нашим инструкторам заниматься преподавательской деятельностью в школах». Именно к этому роду деятельности наши инструктора были менее всего пригодны, так как подбирались для активной оперативной работы. Они, хорошие бойцы с большим стажем

Гражданской войны, были совсем не готовы к педагогической деятельности. На родине «…большинство из них не подпустили бы к военной школе на пушечный выстрел». А в Китае они преподавали через плохих переводчиков, что отчасти спасало их от совсем конфузного провала. «Следует отметить, – указывал В. А. Трифонов, – что, как общее правило, наших инструкторов пускают в китайскую армию, за исключением Кантона, как бы в оплату за материальную помощь с нашей стороны. Даем мы оружия на миллион рублей – и китайцы разрешают нескольким нашим инструкторам работать у себя в армии, причем ставят в такие условия, чтобы они были минимально активны и полезны китайской армии».

Тем не менее, находясь в штабах 1-й и 2-й национальных армий, военные советники (инструкторы) могли добывать ценную информацию на доверительной основе, не прибегая к использованию агентуры. Но, как пишет Корнеев, все беседы в штабе Фэн Юйсяна были «чисто платоническими». Что в этом превалировало: объективные препятствия, чинимые китайским командованием, незнание, неумение или нежелание вести разведку, сказать трудно. Скорее все вместе взятое.

Поступавшие из Пекина от военного атташе указания никоим образом не настраивали военных советников на серьезную работу по добыванию разведывательной информации. Так, 21 декабря 1925 г. руководитель группы советских военных советников в Кайфыне Г. Б. Скалов получил от комкора А И. Егорова распоряжение умерить активность наших советников. Их дальнейшая активность, по мнению А. И. Егорова, была чревата опасными последствиями, которые могли «…серьезным образом повлиять и даже нарушить хорошо отлаженные и вполне установившиеся взаимоотношения всего нашего состава группы с руководящими кругами 1 – й Народной армии и, в частности, с самим маршалом Фыном». О какой организации разведки после таких распоряжений могла идти речь?