Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929)

Выпуск школы контрразведывательной и разведывательной службы в Кантоне 15 марта 1926 г. должен был решить проблему дефицита кадров. Согласно разработанному Горевым плану организации школы, предусматривалось одновременное проведение 3-месячных курсов на разведывательном (12 человек) и контрразведывательном (48 человек) отделениях из расчета восемь часов в день, не считая строевой подготовки, всего около 624 часов (астрономических). Преподавание должно было быть организовано чтением лекций, проведением семинаров и практических занятий. Предметы подразделялись на общие для всей школы и специальные по отделениям. К общим предметам были отнесены следующие: политграмота, политпартии и политзадачи (100 ч); элементы военного дела (оружие, стрельба, подрывное дело) (50 ч); элементы гражданского управления страной (14 ч); правила конспирации, основы разведки и контрразведки (4 ч); организация (4 ч); основы информационной службы (30 ч) и тайнопись (20 ч).

Среди специальных дисциплин, подлежавших изучению на отделении разведки, были названы: военное дело и войсковая разведка (114 ч); агентурная разведка (110 ч); информация (60 ч); организация (6 ч); контрразведка (60 ч); противник (40 ч); запасные часы (22 ч).

Каждый слушатель должен был изучать один из европейских языков, причем предпочтение должно было быть отдано русскому, затем английскому и французскому языкам.

Главным руководителем по школе Горев видел самого себя – «Никитина». Главным руководителем по разведывательному отделению он предложил назначить Терещатова, прибывшего одним из первых в Китай в 1923 г. Проведение занятий по специальным предметам он рассчитывал поручить Михайлову и Федору (Фрэду) Михайловичу Бородину¹⁴¹. По-прежнему недоставало «главрука по контрразведывательному отделению» и трех человек для преподавания специальных дисциплин.

Какая судьба постигла это, безусловно, необходимое, своевременное и здравое начинание, неизвестно. Вызывает лишь удивление предлагаемый дисбаланс слушателей на отделениях школы: 12 – на разведывательном и 48 – на контрразведывательном.

Опять же сказались приоритеты Горева. Он отмечал, что вся конттразведывательная работа в Кантоне на первых порах велась секретно под маркой разведки при гарнизоне. Ввиду ликвидации этой разведки в дальнейшем «официальной маркой» должно было стать «бюро детективов 1-го корпуса». Имелось также «…предположение Политбюро Гоминьдана по проекту Ван-Цин-Вея (Ван Цзинвэя. – Авт) организовать «политическое сыскное бюро», которое окажется полностью нашим, т. к. руководителем его намечается т. Тан-Пин-Сан…» Эти проекты так и не были реализованы. По мнению Горева, только контрразведку следует организовывать секретно, а значит – конспиративно. Странно, но свои представления о конспирации Горев не распространял на организацию и ведение разведки.

В январе 1926 г. здесь было принято «Положение о южнокитайской группе военно-политических работников», разработанное под эгидой начальника группы военных советников Н. В. Куйбышева.

Согласно положению, в состав штаба южнокитайской группы советников входил Информационно-разведывательный отдел, задачи которого были определены следующим образом:

– сбор всесторонних сведений из китайской и английской прессы о положении в Китае и, в частности, на Юге его;

– обработка сведений, поступающих от советников о состоянии НРА и армиях сопредельных государств;

– налаживание агентурной разведки в частях НРА, соседних Гуандуну провинций и в сопредельных колониях и обработка агентурных сведений;

– ведение карт боевых действий;

– статистическое и экономическое изучение Юга Китая;

– регулярная информация советников группы и военного атташе в Китае.

Информационно-разведывательный отдел, в свою очередь, подразделялся на два отделения: информационное и разведывательное. При отделе был также штат переводчиков и чертежников.

За рамками положения остался такой немаловажный вопрос: какова организация передачи собранной информации военному атташе в Пекине и руководству – в Москве? Средства связи с Москвой (радиостанция, шифровальщик, шифры) находились в руках М. М. Бородина, которыми никто, кроме него, не мог пользоваться. Что касается телеграмм, направляемых В. К. Блюхером через Бородина, то на большинство из них начальник южнокитайской группы не получал ответа. Складывалось впечатление, что телеграммы вообще не отправлялись. Только 19 мая 1927 г. Политбюро ЦК ВКП(б) постановило послать В. К. Блюхеру одного шифровальщика и выделить необходимые для телеграфных расходов суммы.

Положение прописывало (вернее сказать, пыталось прописать) и характер взаимоотношений начальника южнокитайской группы, который являлся одновременно и главным военным советником при национально-революционном правительстве и главном командовании НРА, с главным политическим советником: «Получая все директивные указания от военного атташе в Пекине, начальник группы по вопросам политического характера координирует свои решения с главным политическим советником при кантонском правительстве».