Советские полководцы и военачальники

Однако вся работа по приведению войск в порядок и их подготовке к контрнаступлению была неожиданно прервана авантюрой главкома фронта Муравьева. По заданию Центрального Комитета партии левых эсеров он 10 июля поднял мятеж, отдал приказ о заключении мира с белочехами и возобновлении войны с Германией.

Что же представлял собою Муравьев? Четкая и полная характеристика его содержится в воспоминаниях Тухачевского: «Муравьев отличался бешеным честолюбием, замечательной личной храбростью и умением наэлектризовывать солдатские массы. Теоретически Муравьев был очень слаб, в военном деле почти безграмотен… Обстановки он не умел оценить. Его задачи бывали совершенно нежизненны. Управлять он не умел… Был чрезвычайно жесток. В общем, способности Муравьева во много раз уступали масштабу его притязаний. Это был себялюбивый авантюрист, и ничего больше».

Муравьев предложил принять участие в мятеже и Тухачевскому, считая, что поручик-гвардеец, несомненно, присоединится к нему. Но все произошло иначе. Михаил Николаевич писал: «11 июля Муравьев прибыл на пароходе в Симбирск. Я им был вызван для доклада, но как только явился на пристань, то тотчас же был арестован. С сумасшедшими, горящими глазами Муравьев после ареста заявил мне: «Я поднимаю знамя восстания, заключаю мир с чехословаками и объявляю войну Германии».

Так дико и неожиданно было начато это шутовское восстание Муравьева. Приехавшие с ним красноармейцы были взяты им наскоком. Он огорошил их, и они, ничего не понимая, шли за Муравьевым, считая его старым «советским воякой». Так же бессознательно перешел на сторону Муравьева и броневой дивизион, стоявший в Симбирске.

В первую минуту после того, как Муравьев уехал осаждать Совет, красноармейцы хотели меня тотчас же расстрелять, но были крайне удивлены, когда на вопрос некоторых, за что я арестован, я им ответил: «За то, что большевик». Они были сильно огорошены и отвечали: «Да ведь мы тоже большевики». Началась беседа. Услышав о левоэсеровском восстании в Москве и получив объяснение измены Муравьева, оставшиеся красноармейцы тотчас же избрали делегацию и отправили ее в броневой дивизион для обсуждения вопроса».

Вскоре Тухачевский был освобожден. Советское правительство объявило Муравьева вне закона. Симбирский комитет партии, опираясь на верные части, быстро ликвидировал мятеж. 11 июля Муравьев, прибывший в губисполком, был задержан и в завязавшейся перестрелке убит.

Контрреволюционное выступление Муравьева внесло дезорганизацию в управление войсками фронта. Воспользовавшись этим, активизировали свои действия белочехи и белогвардейцы. Они, имея численное превосходство, особенно в кавалерии, захватили Сызрань, Бугульму, Мелекесс, Сенгилей, а 22 июля Симбирск. Новый главнокомандующий Восточным фронтом бывший полковник И. И. Вацетис в докладе в Высший военный совет отмечал, что отступление 1-й армии «было непланомерное, походило на панику: бросали орудия, броневой поезд, войсковое имущество, несмотря на то, что никакой особенной опасности не было, за исключением появления конницы противника на наших флангах и в тылу».

29 июля Пленум ЦК РКП (б) рассмотрел вопрос о сдаче Симбирска и принял постановление об укреплении Восточного фронта. В постановлении отмечалось, что «вопрос о судьбе революции решается ныне на Волге и Урале». На восток направлялись пополнения, эшелоны с оружием, боеприпасами. Из Москвы, Петрограда и других промышленных центров прибывали сотни мобилизованных коммунистов. «Это, — писал Тухачевский, — окончательно укрепило и одухотворило армейский организм… В частях появились определенно твердая дисциплина, исполнительность и твердый дух».

Политическим комиссаром армии был назначен Валериан Владимирович Куйбышев. Профессиональный революционер, партийный и государственный деятель ленинской школы, он оказал сильное влияние на Тухачевского. Первая их встреча произошла в здании бывшего Симбирского кадетского корпуса, где они обсуждали вопросы формирования и укрепления армии. В синей косоворотке, пиджаке, расползающемся по швам, темно-серых в полоску брюках, заправленных в солдатские сапоги, Куйбышев выглядел крупно: богатырское сложение, большая с буйной копной волос голова, мощный выпуклый лоб с залысинами, крупный правильный нос. Его внимательный волевой взгляд как бы ощупывал сидевшего напротив изящного, тонкого, красивого Тухачевского.

Люди большого интеллектуального потенциала, они быстро нашли в разговоре нужный тон.

— Армия пока еще не представляет собой организованную силу. Надо слить все отдельные отряды и группы в полки и дивизии. Пора кончать с партизанщиной и неразберихой!

— Да, я этого как раз и добиваюсь, — облегченно вздохнул Тухачевский. — Значит, мы единомышленники?

— В данном вопросе я вас полностью поддерживаю, — ответил Куйбышев.