Советские силовики

«Руководители ГПУ были тем невыносимы, что были неискренни, лукавили, вечно пытались соврать, надуть нас, нарушить обещания, скрыть факты… Аресты иностранцев без согласования с нами вели к миллионам международных инцидентов, а иногда после многих лет оказывалось, что иностранца незаконно расстреляли (иностранцев нельзя казнить без суда), а нам ничего не было сообщено.

ГПУ обращается с НКИД как с классовым врагом… Внутренний надзор ГПУ в НКИД и полпредствах, шпионаж за мной, полпредами, сотрудниками поставлен самым нелепым и варварским образом».

Скандалы между двумя ведомствами возникали на каждом шагу, и Чичерин был возмущен тем, что чекисты не церемонятся с Наркоматом иностранных дел. В те времена с чекистами еще можно было спорить.

На очередную жалобу наркома Ленин ответил:

«Тов. Чичерин! Вполне с Вами согласен. Вы виноваты в слабости. Надо не “поговорить” и не только “написать”, а предложить (и надо вовремя это делать, а не опаздывать) Политбюро: арестовать паршивых чекистов и привезти в Москву виновных и их расстрелять. Надо уметь двигать такие дела побыстрее и поточнее. Горбунов должен вести это; он должен отвечать за это, а мы Вас всегда поддержим, если Горбунов сумеет подвести под расстрел чекистскую сволочь».

Павел Петрович Горбунов — управляющий делами и член коллегии Наркомата иностранных дел. Но, как правило, точка зрения чекистов брала верх. Главному дипломату оставалось только бессильно возмущаться и жаловаться.

Когда чекисты арестовали сотрудника Наркомата иностранных дел, а Дзержинский даже не счел нужным сообщить об этом Чичерину, тот в полном отчаянии написал Феликсу Эдмундовичу: «Или надо окружить Россию китайской стеной, или надо признать, что ее международные интересы являются коренными и действия во вред им бьют по республике. Если это не останавливает некоторых Ваших агентов, не позволяйте им этого. Мы знаем их уровень».

После личного вмешательства Дзержинского обыкновенно наступало некоторое успокоение: органы госбезопасности вели себя осторожнее и незаметнее. Но это продолжалось недолго. Радикально изменить ситуацию было невозможно: чекисты и дипломаты смотрели на мир разными глазами.

Назначение того или иного сотрудника за границу решалось на совещании у «соседей», которое устраивалось на Лубянке раз в неделю. Председательствовал начальник Иностранного отдела ведомства госбезопасности или один из его помощников. Присутствовали представитель ЦК партии, он же заведующий бюро заграничных ячеек при ЦК, и представитель учреждения, которое командирует сотрудника. Решающее слово принадлежало чекистам…

Заблаговременно заполненная и присланная в Иностранный отдел ОГПУ анкета кандидата на выезд изучалась в аппарате госбезопасности. О нем наводили справки в архивах и в картотеке. Если его фамилия фигурировала в каком-нибудь донесении агента — без конкретных обвинений, без доказательств сомнительности его поведения, — ему отказывали в поездке и наркоминделу предлагали представить иную кандидатуру.

В конце 1923 года секретная экзаменационно-проверочная комиссия ЦК провела массовую чистку Наркомата иностранных дел, убирая всех «неблагонадежных». Комиссия рекомендовала ЦК ввести в штат загранучреждений законспирированных сотрудников госбезопасности для «внутреннего наблюдения» за дипломатами и их семьями. Такая практика существовала все годы советской власти.

Политическому руководству аппарат госбезопасности был важнее любого иного ведомства. Хотя тогдашний руководитель Наркомата юстиции Николай Васильевич Крыленко, которого никто не рискнет назвать большим гуманистом, писал: «ВЧК страшен беспощадностью своей репрессии и полной непроницаемостью для чьего бы то ни было взгляда». Крыленко предлагал включить органы госбезопасности в состав Наркомата юстиции, чтобы и на местах чекисты были под контролем губернских юристов.

Дзержинский был, разумеется, категорически против:

«Отдача ВЧК под надзор Наркомата юстиции роняет наш престиж, умаляет наш авторитет в борьбе с преступлениями, подтверждает все белогвардейские россказни о наших “беззакониях”… Это акт не надзора, а акт дискредитации ВЧК и ее органов… ЧК находится под надзором партии. Введение комиссара Губюста означает фактически перемену курса против ЧК, так как Губюсты это органы формальной справедливости, а ЧК органы дисциплинированной партийной боевой дружины».

Переподчинить Лубянку другому наркомату (министерству), поставить в какие-то рамки — лишить ведомство госбезопасности его особой роли. Чекисты, подчиненные юристам, — это уже не силовики.

В ведомственных стычках Дзержинский неизменно выходил победителем. Даже недовольство партийных начальников ему было не опасно, хотя он должен был как-то реагировать на критику. Но в большой политике Дзержинский не преуспел. Он так и не стал членом Политбюро ЦК, остался кандидатом. По непонятным причинам Ленин не особенно его жаловал и не выдвигал в первый ряд.

Часть вторая. ВОЕННЫЕ И ЧЕКИСТЫ

ОТ МАТРИАРХАТА ДО СЕКРЕТАРИАТА

 Отсутствует текст в исходном pdf