Советские силовики

Сталин, как заправский следователь, устроил своего рода очную ставку между Рюминым и Абакумовым. Министр гневно опровергал все обвинения. Но вождь оправданий не принял. Указав на подполковника, которого видел в первый раз, сказал:

— Вот, простой человек, а насколько глубоко понимает задачи органов госбезопасности. А министр не в состоянии разобраться.

Подполковник Рюмин, старший следователь следственной части по особо важным делам МГБ, обрел в литературе черты демонической личности. Как же! Это он свалил всемогущего министра госбезопасности, самого Абакумова, которого все боялись.

В июле 1941 года бухгалтер Химкинского речного порта Михаил Дмитриевич Рюмин по рекомендации райкома был направлен военкоматом для службы в органах госбезопасности. Его определили на краткосрочные курсы работников особых отделов при Высшей школе НКВД. После теоретического курса курсантов отправили на военный полигон для двухнедельной боевой обкатки. Стрелковая подготовка, штыковой бой, метание гранат, марш-броски и ориентация на местности.

В конце сентября десять курсантов вызвали в отдел кадров и сообщили, что для них учеба закончена. Новоиспеченным особистам дали увольнительную — попрощаться с родными и на следующий день отправили в распоряжение Особого отдела Карельского фронта.

Но Рюмин на фронт не попал.

«Один из наших курсантов Михаил Рюмин, симулируя болезнь, остался на “лечение” в городе Архангельске, — вспоминал учившийся с ним полковник госбезопасности Иван Яковлевич Леонов, — и там прослужил всю войну».

Рюмин дослужился в Архангельске до начальника следственного отделения Управления контрразведки «Смерш» округа; его приметили и взяли в Москву, в центральный аппарат. Как же он посмел выступить против всесильного министра?

Рюмин нарушил приказ министра о ходе ведения следствия, и у него умер подследственный. Партбюро вынесло подполковнику выговор, за этим могло последовать увольнение. И он пошел ва-банк. Пожаловался на министра в ЦК.

Годом раньше письмо переслали самому Абакумову, чтобы тот разобрался с подчиненным-жалобщиком. Теперь же Рюмина словно ждали. С ним работал помощник Маленкова, второго человека в партии. Письмо подполковника положили Сталину на стол 2 июля. Он прочитал, и судьба министра была решена.

Разослали республиканским, краевым, областным комитетам партии, а также республиканским МГБ и областным управлениям госбезопасности закрытое письмо «О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР». 12 июля генерал-полковника Абакумова вызвали в союзную прокуратуру и по всей форме предъявили обвинение по статье 58-1 «б» Уголовного кодекса РСФСР — «измена родине, совершенная военнослужащим».

Годом ранее, в начале 1950 года, создали особую тюрьму на улице Матросская Тишина, 18, для арестованных по политическим делам. Организацией тюрьмы занимался сменивший Берию на посту министра внутренних дел генерал-полковник Сергей Никифорович Круглов.

«По указаниям Маленкова, который давал их от имени ЦК партии и со ссылкой на тов. Сталина, — рассказывал потом Круглов, — МВД было предложено освободить отдельное тюремное помещение, назвать начальника этой тюрьмы, укомплектовать тюрьму надзирателями и вахтерами и в дальнейшем этой тюрьмой не заниматься, так как она будет подчинена ЦК и КПК».

Начальником тюрьмы назначили полковника Александра Петровича Клейменова, бывшего матроса и заведующего радиостанцией. В НКВД он пришел по партийному набору в 1937 году. С 1944 года был заместителем начальника тюремного управления. Его предупредили, что он подчиняется только секретарю ЦК Маленкову и руководителю Комиссии партийного контроля при ЦК Матвею Федоровичу Шкирятову. Установили «вертушку» — аппарат городской правительственной связи, чтобы следователи могли напрямую докладывать Маленкову о ходе допросов.

Сюда и доставили Абакумова. Его привезли начальник Главного управления пограничных войск генерал-лейтенант Николай Павлович Стаханов и назначенный начальником Главного управления госбезопасности на железнодорожном и водном транспорте генерал-полковник Сергей Арсеньевич Гоглидзе.

— Вы знаете этого человека? — спросил Гоглидзе начальника тюрьмы, указывая на Абакумова. — Примите его как арестованного.

В тюрьме бывший министр значился как «заключенный номер пятнадцать».

До ареста он жил в доме номер 11 по Колпачному переулку. Отсюда выселили шестнадцать семей, чтобы министр мог разместиться с комфортом. В тот день окна особняка были плотно зашторены. Шел обыск, недавние подчиненные Абакумова долго описывали невиданное по тем временам имущество: мебельные гарнитуры, холодильники, которых еще не было в Москве, тринадцать радиоприемников и радиол…