Советские силовики

28 января 1949 года Алексея Кузнецова вывели из состава секретарей ЦК. Назначили председателем бюро ЦК по Дальнему Востоку, которое так и не было создано.

Его сын, Валерий Алексеевич Кузнецов, рассказывал мне:

— Бюро существовало только на бумаге, но отец нисколько не сомневался, что поедет туда работать, готовился к новому делу, радовался, изучал край. Мы дома читали книжки о Дальнем Востоке.

Послевоенные годы для кремлевских обитателей прошли в бесконечных интригах, иногда со смертельным исходом.

1 октября 1950 года были тайно расстреляны секретарь ЦК Алексей Александрович Кузнецов, член политбюро, председатель Госплана и заместитель главы правительства Николай Алексеевич Вознесенский, член Оргбюро ЦК и председатель Совета министров РСФСР Михаил Иванович Родионов. Сотни связанных с ними партработников сняли с работы. Двести четырнадцать человек посадили, двадцать три расстреляли.

Это была показательная расправа. После войны Сталин одернул сначала военных, потом настала очередь партийного аппарата. Чтобы все видели: маршала Жукова наказали, целую ленинградскую партийную организацию не пожалели! Это впечатляло.

Почему вождь выбрал Ленинград?

Ленинградцы с 1920-х годов воспринимались как оппозиция по отношению к Москве, и это пугало Сталина, он не доверял ленинградцам.

Массовые репрессии ленинградских партработников были сигналом всей стране: никакой самостоятельности! По каждому поводу просить разрешения у ЦК, а то будет как в Ленинграде. Во всем аппарате закручивали гайки. Ни один первый секретарь обкома или секретарь ЦК республики не был гарантирован от внезапного ареста. И партийный аппарат осознал, что неприкасаемых в стране нет и не будет…

Министр госбезопасности сильно не любил Кузнецова. Для него «ленинградское дело» было подарком. Но он не подозревал о том, что ждет его самого. А вождь следил за тем, чтобы одно ведомство не брало верх над другим…

В аппарате госбезопасности с придыханием рассказывали, что генерал-полковник Абакумов настолько близок к Сталину, что даже гимнастерки шьет из одного с ним материала. В начале 1951 года по коридорам Лубянки пошли разговоры, что Абакумов идет на большое повышение — в Совет министров СССР.

Когда начальник 5-го управления МГБ полковник Александр Петрович Волков докладывал министру о системе охраны Сталина во время его возвращения с юга, Абакумов поделился с подчиненным своей радостью: специальным решением только ему и Берии поручено встречать вождя в Москве. Никому другому из руководителей партии и правительства не велено появляться на вокзале.

Министр перестал считаться с членами политбюро. Даже Берия, по словам Меркулова, «смертельно боялся Абакумова и любой ценой старался сохранить с ним хорошие отношения».

Но министр госбезопасности перестал улавливать замыслы вождя. Не очень грамотный и не слишком проницательный, он оказался простоват для хитроумных комбинаций, постоянно рождавшихся в голове вождя. Не угадывал далекоидущих планов Сталина, а прямых указаний вождь не давал.

Сталин предпочитал ронять намеки, полагая, что подчиненные ловят на лету каждое его слово. Льва Романовича Шейнина, который много лет возглавлял Следственное управление союзной прокуратуры, однажды спросили: как именно Сталин давал указания — кого сажать, кого расстреливать?

— Товарищ Сталин не пахан, а глава государства, — объяснил Шейнин. — Его обязаны были понимать. А те, кто не понимал, сами быстро исчезали.

Сталин, решив кого-то убрать, делал это чужими руками. В разговоре с министром госбезопасности ронял неодобрительное слово о высоком чиновнике или генерале. Министр тут же приказывал начать разработку жертвы. Оперативные службы собирали весь материал, который у них был, обычно показания арестованных.

Материалы приносили Сталину. Он предлагал политбюро рассмотреть их и выразить свое мнение. Мнение всегда было одно: снять со всех постов, исключить из партии и арестовать. Сталин выслушивал товарищей и вроде как соглашался с общим мнением. Добавлял: жаль, хороший организатор. Он сам был и артист, и режиссер…

Судьба Абакумова решилась в ночь на 5 июля 1951 года в кремлевском кабинете Сталина. В половине первого ночи к вождю зашли Молотов, Булганин, Берия и Маленков. В своем кругу они беседовали полчаса. В час ночи вызвали ожидавшего в приемной министра государственной безопасности. А еще через сорок минут порог сталинского кабинета, трепеща от страха, перешагнул один из подчиненных Абакумова — сотрудник МГБ в скромном звании подполковника.

На столе лежало адресованное Сталину письмо, подписанное этим подполковником.

«Считаю своим долгом, — писал подполковник Рюмин, — сообщить Вам, что тов. Абакумов, по моим наблюдениям, имеет наклонность обманывать правительственные органы путем замалчивания серьезных недочетов в работе органов МГБ… Тов. Абакумов не всегда честными путями укреплял свое положение в государственном аппарате, и он является опасным человеком для государства, тем более на таком остром участке, как Министерство государственной безопасности».