Советский ас Александр Клубов

Встретились Александр Покрышкин и Александр Клубов там, где и должны были встретиться, — на аэродроме. Покрышкин писал в своих книгах об особой атмосфере летного поля, об аромате степных трав и просторе, о едва уловимом запахе бензина, обо всем том, что могут понять лишь те, кто по-настоящему предан авиации...

Это было 31 мая 1943 года на Кубани, на аэродроме у станицы Поповической, где базировался 16-й гвардейский полк.

Прибывших из 84«А» полка летчиков встретил лично командир 216-й истребительной авиадивизии полковник Ибрагим Магометович Дзусов, 38-летний осетин могучего телосложения, «Батя», как его называли за глаза подчиненные.

Комдив пожал руки летчикам и подозвал Покрышкина, только что вернувшегося из трудного вылета, в

котором Александр Иванович сбил «Мессершмитт». Дзусов сказал ему:

— Знакомься с пополнением, прибывшим в ваш полк. Побеседуй с ними. Тебе придется учить их своей тактике боя.

— Есть, товарищ командир!

— Заходил в вашу землянку и познакомился с твоей академией.

— Какая там академия! Просто тактический класс для обучения летчиков.

— Это сейчас и нужно. В академии учат воевать на картах, а ты — сбивать самолеты.

Будущий ведомый Покрышкина и будущий Герой Советского Союза Георгий Голубев вспоминал:

«Дзусов уехал, и остались мы наедине с нашим новым командиром.

Перед нами, отставив левую ногу вперед и чуть в сторону, делая упор на правую, стоял капитан Покрышкин. В шлемофоне, из-под которого выбивалась прядь русых волос, стройный, широкоплечий, с суровым пронизывающим взглядом серых глаз. Большие пальцы рук заложены за поясной ремень, туго перепоясывающий гимнастерку. Он, как нам показалось, довольно долго и внимательно рассматривал нас, словно оценивая, какие бойцы из нас выйдут. Наконец произнес:

— Значит, имеете боевой опыт? На каких самолетах до этого воевали?

Ответили по-разному. Одни — на «чайках» и И-16, другие — только на И-16.

Выполняли разведку, штурмовку.

Покрышкин подошел вплотную к строю и стал знакомиться с каждым из нас».

Пристально всматривался он в лица новичков. Уже по глазам, по манере держаться он был способен многое увидеть в человеке, отличая родственных по духу и силе. От действий этих ребят в небе будет зависеть и его жизнь.

Смогут ли они заменить погибших в кубанском сражении? Совсем недавно, 5 мая, Покрышкин потерял своего лучшего друга Вадима Фадеева. Немцам, хорошо знавшим наших асов, удалось заманить его в воздушную засаду и сбить в неравном бою. Герой Советского Союза Иван Бабак писал: «Вадим Фадеев был общим любимцем, его даже в нашем — соседнем сорок пятом — полку считали каким-то особенным летчиком. Ведь он в каждом бою обязательно сбивал по 2—3 самолета!» В 43 воздушных боях Фадеев сбил лично 17 самолетов и один в группе. Это официальные данные, вероятно, заниженные. Ведь самолеты, сбитые за линией фронта, оставшиеся без подтверждения наземных войск, советским летчикам тогда не засчитывались.

25-летний Вадим Иванович Фадеев был неподражаем во всем. Наверно, нигде и никогда такого лет-чика-истребителя больше не было: почти двухметрового роста и весом около ста килограммов, но при этом стройного, спортивного сложения. Он обладал острой реакцией, способностью совершить маневр с недоступной другим перегрузкой.

Волжский богатырь из интеллигентной семьи, знаток литературной и оперной классики, он обладал редким обаянием, для каждого мог найти душевное слово. Вадим! Улыбались летчики, только услышав его голос. Один Вадим Фадеев своим балагурством мог в час рассвета снять томительное напряжение перед боевым вылетом в кубанское небо...

Преданность боевому братству пронизывает воспоминания Покрышкина. Он писал: «Как хорошо возвращаться в родную часть. Счастье и беда в бою ходят рядом. С другом счастлив вдвойне, а беду делишь пополам... Я всегда был сторонником устойчивых боевых групп, в которых все воздушные бойцы хорошо знают и любят друг друга. Вера в то, что в самом тяжелом бою никто не спрячет голову, прикроет, если надо, окрыляет. Без этого не может быть победы».

У него к тому времени «возникла мысль подготовить и создать из пополнения постоянную восьмерку для вылетов на боевые задания. Мне надоели неудачи при вождении несделанных групп, составленных из пилотов разных эскадрилий». Кроме того, ему уже было ясно и то, что созданной им наступательной тактике было легче научить молодых летчиков.

Покрышкин неторопливо шел вдоль строя попол-ненцев. «Мое внимание привлек стоящий на правом фланге строя лейтенант. Лицо со следами ожога, орден Красного Знамени на груди говорили о том, что это бывалый боец.

— На чем воевали и на чем горели?

— Лейтенант Клубов. На «чайке» и И-16, а горел под Орджоникидзе. Имею на счету четыре сбитых самолета.

Рядом с Клубовым стоял небольшого роста худенький летчик, тоже с орденом Красного Знамени.

— Лейтенант Трофимов, — представился он. — Лично сбил один самолет и выполнил семьдесят вылетов на штурмовку.

— А что такой худой? Плохо кормили?