Советский Голем

Очень четко выразил программу урбанизации покойный пер­вый секретарь ЦК партии Белорусии Петр Машеров: «Партия вплотную занялась решением масштабной, в высшей степени благородной задачи — коренным переустройством деревни. Цель этой поистине грандиозной работы — устранить истори­ческое несоответствие между характером сельского расселения и поселений и потребностями нынешнего высококонцентриро­ванного сельского хозяйства». Цель, — по словам Машерова, — «постепенная концентрация жилья в крупных, благоустроен­ных пунктах».

Наряду с уничтожением деревни программа урбанизации на­мечала и уничтожение или же модернизацию т. н. малых горо­дов России, жизнь в которых за счет наличия больших при­усадебных участков, быть может, была еще менее отчуждена от природы, чем в деревне, ибо сельскохозяйственный труд, которым занимаются жители малых городов, никогда не был организационно объединен в какие-то формы. По преимуществу это частное хозяйство. На жителей малых городов России, как на источник трудовых ресурсов индустриализации, указывал Косыгин.

Уже говорилось о влиянии западной модели сельского хо­зяйства на программу урбанизации. Об этом можно найти мно­го свидетельств в советской прессе. В частности, об этом сви­детельствует демограф Староверов, говоря, что «многие ссы­лаясь на успехи сельского хозяйства развитых капиталисти­ческих стран, на то, что там меньшая доля сельского населения обеспечивает потребности в продуктах земледелия и животно­водства, ратуют за ускорение темпов сельской миграции в города» . О том же говорит и Ананьев . Но дело в том, что сокращение сельского населения в западном сельском хозяй­стве было длительным естественным процессом. Кроме того западное сельское хозяйство строго рационализировано, подчи­нено погоне за прибылью (т. е. экономически эффективно). Труд в нем не отчужден от его результатов, что полностью отсут­ствует в советском сельском хозяйстве за исключением неко­торых элементов колхозной системы. Западное сельское хо­зяйство в отличие от советского не является пожирателем го­сударственных бюджетов. Итак, в результате программы Не­черноземья бесперспективные деревни, т. е. огромный процент сельского населения, были сознательно поставлены в нетерпи­мые условия. Староверов, изучавший процессы миграции из де­ревни в город на примере одного района Калининской области, показывает, что из 547 поселений района 477 не имело клубов, 423 села, в которых проживала половина населения района не имели никаких культурно-бытовых учреждений, 86 из них расположены на расстоянии более 5 км от ближайшего клуба, 167 на таком же расстоянии от библиотеки. В 412 деревнях никогда не показывалось кино. «За сводками об укруплении начальных и восьмилетних школ, — говорит Староверов, — специализации сельских магазинов и т. п. скрываются тысячи деревень, которые остались без очагов культуры и регулярного медицинского обслуживания или какого-либо бытового обслу­живания. Если на 10 тысяч населения районного центра при­ходится 23 врача и 117 коек, то в сельской местности — 2 врача и 33 койки. Причем эти два врача должны обслуживать более чем по 150 деревень каждый» .

В таких условиях массовая миграция из сельской местности не могла не иметь места. Крестьяне вместо того, чтобы пере­селяться в новые агрогорода, стали массами покидать сельскую местность, а молодежь стала вербоваться, куда глаза глядят.

Очень важным элементом миграции из деревни оказалась эмансипируемая деревенская молодая женщина. Как отмечают многие, она-то и оказалась движущей силой социального пре­образования деревни. Прежде всего начался исход именно де­вушек, оказавшихся в первых рядах отрицателей деревенского образа жизни. На 1 января 1977 г. в Кировской области мужчин в возрасте от 16 до 19 лет было больше, чем женщин на 8000. В 12 сельсоветах Калининской области в 1971-1972 гг. в деревню вернулось после армии 87 юношей. Половина из них в тот же год женилась, но каждого третьего из них невеста увезла в город. В то же время школу в районе окончило 200 девушек, из которых на селе осталось лишь 15!

Сильное влияние на распад деревни оказала также массовая культура, которая стала внедряться туда после распростране­ния телевизоров. Телевизор «лишь подчеркнул несоответствие традиционного сельского уклада современному городскому, укрепил городские ориентации молодежи села».