Советский Голем

Есть группа американских демографов — Льюис, Роулэнд, Клем, полагающих, что нет причин, почему со временем эконо­мические факторы не могут возобладать над общественными и культурными, и что в будущем советские мусульмане могут решить под их давлением мигрировать в Россию, как это, на­пример, делают турки и алжирцы, мигрируя в Европу. Однако, большинство других демографов и специалистов в области СССР, как Маррей Фешбах, Джереми Азраэл, по спра­ведливости, уверены в том, что шансы на эмиграцию мусуль­манского населения из Средней Азии в Россию нулевые. Само наличие у них больших семей — препятствие к этому, — за­мечает Азраэл. Указания Льюиса на то, что экономические факторы могут повлечь за собой такие миграции, не учитывают того, что существует сильный частный сектор, и что всегда можно прокормиться за его счет. Если же в России будут соз­даны особые стимулы для работы, то в первую очередь Сред­нюю Азию покинут европейцы. Уже сейчас этот регион начали покидать немцы, которых там проживает 1 млн человек. Там есть также плохо укорененные группы, как поляки (75 тыс.), крымские татары (250 тыс.), корейцы (170 тыс.). Среди русских же проживающих там, большое количество — это потомки ссыльных, которые при возникновении новой ситуации могут быстро покинуть Среднюю Азию.

Что же касается реальной возможности миграций в Средней Азии, то она возможна в двух направлениях: переселении му­сульман в Южный Казахстан и миграции казахов в Северный Казахстан.

Итак, нехватка рабочей силы оказалась одним из существен­ных тормозов индустриализации. Уже в 1970 г. советский со­циолог Николай Лапин говорил, что проблемой проблем инду­стриализации является недостаток рабочей силы. В 1976 г. Брежнев заявил: «потребность в рабочей силе у нас будет расти как в производственной, так и в непроизводственной сфере. А между тем действие демографических факторов, связано с отдаленными последствиями войны, приведет в 80-х гг. к рез­кому сокращению притока трудоспособного населения».

Но дело сейчас не в отдаленных последствиях войны, а в прямых последствиях политики индустриализации и урбани­зации. Возникает мощная положительная обратная связь между этими процессами и дальнейшим демографическим кри­зисом, преимущественно русского населения.

В самом деле дефицит трудовых ресурсов вынуждает власти отклонять один реальный источник возможного повышения рождаемости за счет сокращения использования женского труда. В принципе можно вложить средства, дабы получить быстрое повышение рождаемости путем повышения зарплаты мужчин и путем сильного экономического стимулирования рождаемости, однако, при этом существует грозная опасность того, что ряд отраслей промышленности, почти исключительно существующих благодаря женскому труду, остановятся. Власти также отказываются от введения запрета абортов (каждый год в СССР совершается 7,5 млн абортов), говоря, что запрет абор­тов увеличит рождаемость всего на один-два года, а потом даже снизит ее. Но Кон Десфос справедливо считает, что это лишь оправдание политики абортов, как сохранения женского труда в промышленности.

Стремительная индустриализация и урбанизация вызвали распад русской семьи, так что русское население СССР вышло на одно из первых мест в мире по числу разводов. Один из трех браков в СССР заканчивается менее, чем за три года. В 1950 г. было 0,4 разводов на 1000 населения, в 1960 — 1,3, а в 1970 — 2,6. Но большинство разводов даже не регистрируется. В Москве, например, 30% фактических разводов не было за­регистрировано. Холостяцкая жизнь в СССР становится все более привлекательной, и разведенные стороны стараются более не жениться. В 1970 г. один из четырех мужчин в во­зрасте 25-30 лет был неженат.

Уровень разводов в Москве в 2,5 раза выше среднего по стране, причем частота разводов возрастает с темпами урбанизации.

Наконец, урбанизация резко сократила рождаемость и умень­шила размер семьи. Уже сам процесс миграции русских моло­дых людей отрицательно влияет на увеличение размера семьи, ибо рождение ребенка откладывается. В среднем величина естественного прироста мигрантов в 3-4 раза ниже, чем у оседлого населения. Интересно, что в мусульманской Башки­рии только 15,5% башкирских семей соглашается уменьшить размер семьи при переезде в город по сравнению с 74,6% русских семей.

Урбанизация разрушила большую русскую крестьянскую семью. Еще в 1961 г. из 200 сельских семей Калининской обл. средний размер семьи был примерно 4,2 человека. В 1968 г. он составил в той же местности 3 человека. В 1978 г. годовой прирост населения РСФСР составил всего 1%, причем, главным образом, за счет нерусских автономных республик, как Коми, Карельской, Удмуртской, Марийской, Чувашской. Катастро­фический характер демографического состояния именно рус­ских виден, в частности, из следующих данных. В 1972 г. в РСФСР было 57,7% однодетных, 33,4% двухдетных и 6,3% трех­детных семей.

В результате удельный вес русского населения в общем на­селении СССР стал падать, а удельный вес мусульманского населения стал возрастать.