Советский шпионаж в Европе и США. 1920-1950 годы

Суд вынес смертный приговор одиннадцати обвиняемым. Две женщины — Милдред Харнак и Эрика фон Брокдорф — были приговорены к 6 и 10 годам тюремного заключения соответственно. Либертас Шульце-Бойзен стало дурно. «Когда приговор был объявлен, — вспоминал её адвокат доктор Безе, — Либертас пронзительно вскрикнула и потеряла сознание. Хотя я много раз говорил ей, что она должна понимать свое положение и готовиться к худшему, она оставалась оптимистически настроенной до последней минуты. Теперь она объяснила мне, что гестапо обещало ей мягкое наказание или даже свободу в обмен на ее признания. Я подал прошение о пересмотре приговора, но суд, опираясь на прочность обвинений, отказал мне».[243]

Никто не сомневался, что смертные приговоры будут утверждены Гитлером, но судьба Милдред Харнак и Эрики фон Брокдорф оставалась нерешённой, потому что в случаях государственной измены Гитлер никогда не признавал смягчающих обстоятельств. Кейтель говорил, что Гитлер часто повторял фразу: «Тот, на кого ляжет хоть тень государственной измены, поплатится своей жизнью».[244] Когда Герингу доложили о приговоре, он просто взорвался, услышав слова «сроки заключения», и сказал, что фюрер никогда не даст своего согласия.[245] И в самом деле, когда адмирал Путткаммер, помощник Гитлера, доложил об этом фюреру, тот отказался утвердить приговор этим двум женщинам и потребовал повторного суда. Смертные приговоры остальным обвиняемым он утвердил.

Первая казнь состоялась через три дня после вынесения приговора. Еще до начала процесса в тюрьме Плётцензее начали готовиться к экзекуции особого рода. Вместо гильотины, которая была признана слишком гуманным орудием казни, потому что смерть наступала через одиннадцать секунд, к потолку камеры, где проходили казни, прикрепили металлическую балку с крюками. (Топор, который применялся для казни с начала нацистской власти, в 1934 г. был заменен гильотиной, потому что она работала быстрее.) Для мужчин была выбрана более мучительная и унизительная смерть — на виселице. 22 декабря 1942 года девять членов «Красной капеллы» были казнены[246].

Другие группы из «Красной капеллы» судили одну за другой в течение 1943 года. Для тех, кто был осуждён на смерть, снова применяли гильотину. На повторном процессе Милдред Харнак и Эрики фон Брокдорф новым судьям нехватило смелости снова приговорить их к тюремному заключению, и они были казнены — Милдред Харнак в феврале, а Эрика фон Брокдорф в мае 1943 года. 3–5 февраля 1943 года судили Кукхофов вместе с бывшим министром, социал-демократом Адольфом Гримме, его женой и другими. Кукхоф был приговорён к смерти и казнён пятого августа, смертный приговор его жене Маргарет был потом отменён. В череде казней, которые последовали после суда над участниками «Красной капеллы», были две особые даты: 13 мая, когда было казнено тринадцать человек, и 5 августа, когда смерти были преданы шестнадцать человек.[247] Всего по делу «Красной капеллы» было казнено около пятидесяти пяти человек.

Операция «Парашют»

Еще в августе 1941 года Москва сообщила берлинской сети (через Брюссель), что скоро в Германию прибудут новые агенты и следует подготовиться к их приему.

Приготовления к приему агентов-парашютистов стали главной задачей по обе стороны фронта. С советской стороны это означало подбор подходящих людей, обучение их кодам, прыжкам с парашютом, снабжение радиостанциями и, наконец, последнее, но самое важное — изготовление паспортов и других документов для агента. С германской стороны фронта необходимо было подыскать помещение для гостей и их передатчиков, позаботиться о провизии, потому что в условиях рационирования продуктов обойтись без продовольственных карточек было невозможно. Потребовалось несколько месяцев, чтобы закончить все приготовления. Первые парашютисты приземлились в мае 1942 года.

Задание парашютистов было двояким. Первое — докладывать о германских политических и военных делах, второе — в ожидании открытия второго фронта западными союзниками обосноваться в оккупированных Германией странах, чтобы работать за линией англо-американских войск и помогать советским агентам в зоне союзников. Каждому парашютисту давали сухой армейский паёк. Каждый из них должен был запомнить легенду, соответствующую его документам. И каждый, разумеется, имел рацию в своем заплечном мешке.

В целях предосторожности советская разведка никогда не посылала агентов в Германию поодиночке, так как нет гарантии, что одиночный агент, спустившись на парашюте, не пойдет в ближайший полицейский участок и не сдастся. Поэтому агенты посылались парами, и формирование этих двоек было первейшей задачей «Александра Эрдберга», который работал в тесном контакте с немецкими эмигрантами, — именно из них отбирались подходящие кандидатуры для заброски в Европу.