Советский тыл 1941–1945: повседневная жизнь в годы войны

В обзоре «будней сельского тыла» Ольга М. Вербицкая решительно указывает на решающую роль женщин в сельском хозяйстве в годы войны. Именно на селе, более чем где бы то ни было, женщинам пришлось взвалить на себя мужскую работу. К 1945 г. они составляли 80 % рабочей силы колхозов, причем в обществе по преимуществу аграрном. В обществе, в котором государство принуждало к труду в сложившихся чрезвычайных обстоятельствах. Трудовой режим, навязанный колхозам, некоторые историки окрестили «сталинской барщиной»[49]. В военное время он стал еще суровее. Убеждая и принуждая под угрозой исключения из колхоза и потери приусадебного участка, сталинское государство обеспечило-таки поставки продовольствия из села в город и на фронт. (В отличие от царской России, потерпевшей крах в войне по большей части оттого, что ей не удалось этого добиться.)[50] В апреле 1942 г., накануне весеннего сева, колхозницы вынуждены были подчиниться увеличению на 50 % минимума необходимых к отработке трудодней, а также безжалостному изъятию семян и повышению налогов. Хотя это и привело их на грань нищеты. Фактически именно они в годы войны снабжали продовольствием Красную армию. Притом женщины в колхозах находились в еще более плохих условиях, чем в городах и на предприятиях. Им отказали в карточках на хлеб. Они вынуждены были полагаться исключительно на личные подсобные хозяйства[51]. Но Вербицкая считает, что именно личные подсобные хозяйства спасли деревню от голода. И вновь мы сталкиваемся с парадоксом: война стимулирует тыл. В целом, «несмотря на огромные нравственные страдания и материальные лишения», исполненная патриотизма решимость женщин-колхозниц не ослабла. Они стали подлинно «вторым фронтом» в войне с Гитлером.

Обязательный труд женщин, как сельских, так и городских, образовывал хребет советской лесной промышленности военного времени, о чем свидетельствует исследование Роджера Марквика и Беате Физелер, посвященное ярославской лесной промышленности той поры. Лес стал тогда главным источником энергии (топливом) как для промышленного производства, так и для транспорта. Лесоповал до войны был вотчиной ГУЛАГа. Теперь же этот тяжелейший и опасный труд лег на хрупкие женские плечи. Большинство из них никогда прежде не держало в руках топора. И хотя их материально стимулировали, поощряли, тем не менее потребовалось принудительно мобилизовать миллионы женщин на лесозаготовку. А отказ или неспособность справиться с этой работой расценивали как «дезертирство» и соответствующим образом наказывали.

Важными действующими лицами «второго фронта» были также дети. Как замечает Джули К. де Граффенрид, «тотальная война требовала тотальной мобилизации». Детский труд играл существенную роль в военное время, особенно в сельском хозяйстве. К 1942 г. привлечение детей к труду стало не только средством восполнить нехватку рабочих рук, но и контролировать беспризорников. Советское военное детство было неразрывно связано с трудом. Труд рассматривали как часть воспитания детей. Воскресники, субботники, сбор металлолома и макулатуры, лекарственных трав и грибов, подготовка подарков для фронта, «добывание» самого необходимого, в том числе еды и денег, занимали все их силы и время. Де Граффенрид признает, что, хотя в известном смысле имела место добровольная, спонтанная мобилизация, «советское государство в годы войны нуждалось и в контроле над молодежью, и в участии с ее стороны». В самом деле, как отмечает другой автор, в условиях военного хаоса на первый план выступала охрана «общественного порядка» перед лицом армии «беспризорников», а не благополучие детей в абстрактной советской «большой семье»[52].

Государственный контроль над информацией, установленный в СССР еще до войны, стал особенно важен с начала войны, как показывает Карел Беркхоф в своей статье «Газеты и радио советского тыла». 24 июня 1941 г. было учреждено Советское информационное бюро (Совинформбюро), гарантировавшее правительству «монополию» на радио- и печатную пропаганду. Однако, как считает Беркхоф, не столько для «очевидных целей мобилизации и воспитания», сколько для обеспечения абсолютного контроля над населением, даже в ущерб мобилизации. Были конфискованы частные радиоприемники (уникальный шаг со стороны воюющего государства!), ужесточена цензура, усилен контроль за прессой на местах. Предпочтение было отдано не радио, а газетам, публикации в которых внимательно отслеживали. В этом смысле знаменитое радиообращение Сталина 3 июля 1941 г. явилось событием исключительным, ведь Сталин и его окружение предпочитали, чтобы их речи зачитывал Юрий Левитан. Но инфраструктура для радио была крайне неразвитой, особенно на селе, да и не хватало бумаги, чтобы напечатать достаточно газет[53].