Советский воинский долг и религия

В капиталистических странах церковь и духовенство в интересах господствующих классов оправдывают захватнические войны, допускают отступления от категорического «не убий». Христианская мораль всегда учила верующих о дозволенности их участия в войнах, благословляемых церковью.

Отголоски старых, раннехристианских взглядов, осуждающих войну и насилие во имя «всепрощающей любви», наблюдались в течение всей истории христианства. Они особенно проявились в учениях религиозных сект донатистов, богомилов, альбигойцев, вальденсов, моравских братьев, меннонитов, социниан, квакеров, гернгуттеров, духоборов, толстовцев и т. д. Отдельные члены этих сект иногда протестовали против войны, отказываясь от несения военной службы. На почве христианских призывов к «любви без насилия», «гуманизму» и «миролюбию» нередко возникали пацифистские настроения. Ярким примером этого могут служить обращения к совести насильников и агрессоров. Они объективно всегда служили милитаристам для маскировки военных приготовлений, обмана масс, отвлечения их от активной борьбы против войн. 19 веков христианства — срок, достаточный для проверки «способности» евангельской морали противоборствовать войне. Проповеди о «непротивлении злу насилием», «всеобщей любви и всепрощения» обезоруживали не носителей социального зла, а их жертвы.

Вредны и религиозные проповеди толстовцев.

Творчество великого русского писателя Л. Н. Толстого было противоречивым. «Противоречия в произведениях, взглядах, учениях, в школе Толстого, — писал В. И. Ленин, — действительно кричащие. С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но и первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны — помещик, юродствующий во Христе»[24].

Толстой с негодованием бичевал ложь эксплуататорского общества, отвергал официальную религию и господствующую церковь, представлявшиеся ему воплощением фарисейства и лицемерия, за что синод отлучил его от церкви. Но, отвергая одну религиозную ложь, Л. Н. Толстой объективно противопоставлял ей другую. Критикуя православную церковь за умышленную фальсификацию учения Христа в интересах господствующих классов, Л. Н. Толстой утверждал, что христианство в корне извращено, лишено своей «умягчающей силы» пастырями всех церквей. Официальной религии он противопоставлял своего рода «очищенное» евангельское христианство, свободное от положений, дозволяющих насилие. «Непротивление злу насилием» — главное в его религиозно-философском учении, получившем название толстовства.

Основная сущность всех религий, учил Толстой, это любовь к ближнему. Истинный христианин должен делать добро не только ближним, но и врагам. «Проверка истинной (божеской. — К. П.) любви есть любовь к врагам». Любите врагов ваших, и не будет у вас врага, проповедовал Толстой. Непротивящиеся злу насилием более безопасны от насилия, чем те, кто полагается на него, учил он. Разбойник, убийца, обманщик скорее отступится от смиренных, чем от сопротивляющихся оружием. «Христианину не только нельзя насильничать, но «если кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» — таков закон бога для христианина, — писал Л. Н. Толстой. — Кто бы ни сделал насилие и для чего бы оно ни было сделано, все равно грех, как грех убийства, блуда… Для христианина в крайнем случае лучше быть убитым, чем убийцей; лучше подвергнуться насилию, чем самому насильничать».

Толстой гневно осуждал и разоблачал насилия царского правительства над трудовыми людьми, особенно деятельность православной церкви, оправдывавшей насилие власть имущих путем злонамеренной фальсификации христианства. Он писал: «И если когда какой человек пытался напомнить людям, что не в этих волхвованиях, не в молебнах, обеднях, свечах, иконах — учение Христа, а в том, чтобы люди любили друг друга, то поднимется стон негодования тех, которым выгодны эти обманы, и люди эти во всеуслышание, с непостижимой дерзостью говорят в церквах, печатают в книгах, газетах, катехизисах, что Христос никогда не запрещал клятву (присягу), никогда не запрещал убийство (казни, войны), что учение о непротивлении злу с сатанинской хитростью выдумано врагами Христа»[25]. Толстой возмущался лицемерием церковников и царских военачальников, использовавших религию для оправдания милитаризма. Например, он негодовал против религиозного кощунства широко распространенной в царских казармах «Солдатской памятки», составленной генералом Драгомировым. В ней евангельские изречения приведены в подтверждение того, что солдаты должны убивать, зубами грызть своих врагов, бог — солдатский генерал.