Советско-финский плен (1939-1944).По обе стороны колючей проволоки

Большое внимание сотрудники органов УПВ НКВД СССР уделяли первичному допросу, в ходе которого задавались вопросы из разных областей жизнедеятельности человека. Таким образом, происходил первоначальный сбор статистической информации о пленных. Ответы затем заносились в карточку учета. В ней, помимо фиксации традиционных данных: имя, отчество, фамилия, год и место рождения, последнее место жительства, национальность, воинское звание военнопленного, — записывались более широкие сведения. А именно: о социальном происхождении (сословие военнопленного), подданство, профессия и специальность, и стаж работы, принадлежность к политической партии, общее и военное образование, матрикулярный номер, название части и род войск, В которой находился военнопленный, дата и место взятия в плен, семейное положение, сведения о ранениях, а также информация о том, что делал военнопленный до призыва в армию, если работал, то где именно и должность. Всего же карточка содержала ответы на 15 основных вопросов, довольно разнообразно характеризующих прошлую жизнь человека.

Кроме того, существовало и дополнение к указанной учетной карточке, в которой фиксировались сведения для служб, занимавшихся вопросами государственной безопасности: 1) последняя должность военнопленного В финской армии; 2) какими языками владеет военнопленный; 3) проживал ли он в Советском Союзе (где, с какого и по какое время и чем занимался), 4) кто из родственников и знакомых проживает в СССР, их имена, фамилии, отчества, возраст, места работы и род занятий, местожительство, 5) был ли военнопленный за границей (где, с какого и по какое время и чем занимался).

Следовательно, перечень собиравшихся соответствующими советскими органами сведений о военнопленном выходил за рамки, предусмотренные Женевской конвенцией при организации их учета. Но не это главное — некоторые полученные сведения собирались не с целью улучшения организации решения проблемы плена и ускоренного возвращения военнопленных на родину, а ради внутренних государственных интересов СССР и могли быть использованы во вред военнопленному, его родным и знакомым. Ведь вполне очевидно, что, сообщив сведения о родственниках в СССР, военнопленный подвергал их опасности быть обвиненными в связях с иностранцами, а следовательно, и давал повод органам НКВД «раскрыть» еще один случай шпионажа в пользу Финляндии.

Управление по делам о военнопленных настоятельно требовало от руководства лагерей, в том числе и Грязовецкого, самого внимательного и аккуратного заполнения опросных листов (карточек учета пленных). Заместитель начальника Управления лейтенант госбезопасности Хохлов и начальник 2-го отдела Управления лейтенант госбезопасности Маклаковский строго укоряли начальника Грязовецкого лагеря Филиппова в циркуляре от 10 февраля 1940 года за формальный, небдительный подход к этому делу:

«В заполненных Вами опросных листах (графа принадлежность к политпартиям) в тех случаях, когда военнопленные указывают о принадлежности к антисоветским политпартиям, зачастую записано, что работы в партии не вел.

Данные о том, что военнопленные, состоящие в партиях, не вели работы, — явно не соответствуют действительности…

В тех случаях, когда военнопленные сообщают о своей работе в партиях, — эти сведения обязательно должны быть записаны в специальном приложении к опросному листу.

Если же военнопленные отказываются сообщать данные о своей работе в партиях или заявляют, что никакой работы не вели, — ограничиться записью в опросном листе — в какой партии состоял, с какого и по какое время, указывая также наименование населенного пункта»[84].

УПВ НКВД СССР настойчиво требовало от начальников приемных пунктов точно регистрировать сведения о военнопленном в специальной книге. При этом оно разъясняло:

«Особое внимание должно быть обращено на то, чтобы фамилия, имя, отчество заполнялись правильно. Если военнопленный носит несколько фамилий — все они заполняются в книге регистрации. Звание и чин записываются полностью, например, капитан артиллерии, командир такой-то части, рядовой пехоты[85].

Для лучшей организации учета пленных и управления ими предписывалось всех военнопленных разбивать на сотни и из их числа назначать старших сотен.

Перед процедурой регистрации, до первичного допроса, доставленного на приемный пункт тщательно обыскивали. По списку, утвержденному УПВ, у финских военнопленных изымались: все виды оружия, бинокли, фотоаппараты, игральные карты, финские ножи, спиртные напитки, военные карты (планы местности), литература, служебные документы, электрические фонарики, свистки, компасы, противогазы, военное снаряжение (сверх одного комплекта), лекарства (в порошках и жидкостях), крупные суммы денег (свыше 1000 рублей).