Советско-Вьетнамский роман

Рядом с ним в кресло плюхнулся высокий длинноволосый парень с черными грустными глазами, в гражданской одежде. Он механически двигал челюстями, катая жвачку языком. Судя по тому, что он летел этим рейсом, парень демобилизовался по ранению. Мюррей еще раз внимательно посмотрел на него. Взгляд парня слегка блуждал – он то замирал на какой-то точке, то вновь перескакивал на новый, одному ему ведомый предмет. Глаза у него, казалось, смотрели независимо друг от друга, как у хамелеона. Левый глаз перемещался с предмета на предмет явно быстрее правого. Щека чуть подергивалась. Несмотря на жвачку, челюсть и губы парня слегка дрожали. Эта мелкая дрожь неприятно накладывалась на жевательные движения. Мюррей опустил глаза и увидел, что руки у парня так же мелко дрожат. В общем, это был обычный ветеран вьетнамской войны, ничего особенного. Мюррей посмотрел на свои руки. Они тоже мелко дрожали.

– Привет! Как дела? – привычно поздоровался Мюррей.

– Привет. Хреново, – вежливо ответил парень и отвернулся.

– Дональд Мюррей. Лейтенант, – Мюррей протянул руку.

– Сильвестр, – парень заикнулся, скользнул взглядом по погонам и нашивкам, и добавил, – Рядовой Сильвестр Макарони. Сэр.

Мюррей опустил протянутую руку и отвернулся. Самолет взлетел. Парень все так же сидел в кресле и жевал. Мюррей все так же смотрел в иллюминатор. Пассажиры откидывали спинки кресел, устраиваясь поудобнее. Им не было дела до отставных военных. Стюардесса начала разносить выпивку. Мюррей взял виски и остановился, не торопясь выпить. Парень тоже взял стаканчик.

– Будь проклята эта война, – выдохнул Мюррей, и одним глотком выпил обжигающую жидкость.

– И пошла в жопу эта армия, – парень эхом повторил тост, а затем обратился к Мюррею.

– А ты был лейтенант?

– Да.

– Летчик?

– Да.

– Ну тогда и вас в жопу, сэр! – парень деревянно засмеялся и выпил.

– Сволочь, – отозвался Мюррей.

– Сам дерьмо! – Сильвестр еще раз хихикнул и бросил пустой стаканчик на пол. Стюардесса укоризненно посмотрела на него и молча подобрала стакан. Макарони усмехнулся и отвернулся. Он с удовольствием закрыл бы глаза, но тогда вместо хорошенькой попки стюардессы передним возникло бы ненавистное лицо вьетнамского солдата, отраженное в лезвии ножа. Он скрипнул зубами.

Услышав знакомый звук, Мюррей обернулся.

– Кошмары мучают? Горел?

– Нет. В плену был.

– Долго?

– Нет. Обменяли. – Парня передернуло. – Сволочи. Глаза закрою, и все рожи косоглазые вижу.

– Попробуй перед тем, как закрыть глаза, постучать по лбу.

– Сам пробовал? – недоверчиво спросил Сильвестр.

– Пробовал. – Мюррей кивнул, – становится лучше.

Макарони постучал костяшками по лбу и прикрыл глаза.

– Не помогает.

– Крепче стукни.

Сидящие рядом пассажиры с недоумением посмотрели на них. А Макарони и Мюррей одновременно стукнули себя кулаками в лоб, закрыли глаза и откинулись на спинки кресел. И с наслаждением отвернулись друг от друга.

***

Их самолет, дозаправившись в Лос-Анжелесе, взял курс на Детройт. Вылетели они утром, провели короткую ночь в самолете, и утром следующего дня были в аэропорту назначения. Военное ведомство послало к ним встречающего и небольшой автобус, бывших вояк не хотели выпускать в широкую публику. По всей Америке прокатились волны демонстраций протеста против вьетнамской войны. Эксцессов боялись и старались упрятать ветеранов подальше от глаз. Оказалось, что таких отставников в самолете было еще трое, все они в гражданском, только Мюррей, которому еще предстояло лечение в военном госпитале, носил форму. Тяжело опираясь на трость, он пошел к стоянке, сопровождаемый огромным чернокожим сержантом. Остальные молча шли за ними.

Макарони вместе со всеми сел в автобус, и они поехали. Он с восторгом смотрел на поток машин, суетливо бегущих по автостраде, и радовался. Вокруг стоял не жуткий зеленый лес, а высотные дома. Вокруг были люди и самая совершенная в мире страна Америка.

Основной поток машин свернул в сторону, а автобус в тонком ручейке машин начал пробираться по улицам. Сначала двигались быстро, затем движение встало.

– Что такое? – удивился чернокожий сержант, сидевший за рулем.

Тем временем машины впереди начали разворачиваться и отъезжать в противоположном направлении. На дороге показались двое полицейских. Они подходили к водителям, что-то говорили им, и машины отъезжали.

– Что случилось? – сержант высунулся из окна.

– Разворачивайтесь! – полицейский махнул рукой, – дальше не проедете. Там демонстрация будет.

– Какая демонстрация?

– Гомосексуальных меньшинств. Тьфу, и не выговоришь. Толпа подростков собралась.

– Как же мэрия разрешила?

– Они не разрешали. Подойдет подкрепление, будем разгонять.

– А… – протянул сержант. – Только мне здесь не развернуться. Я до перекрестка доеду, и назад.

Полицейский с сомнением оглядел автобус.

– Они уже на подходе. Займут улицу, и вам не выбраться.

– Я быстро.

– Ну, давай, – согласился полицейский, – развернешься, и назад. Там пока еще свободно.

– О’k!