Советско-Вьетнамский роман

Но, дверь распахнулась… На пороге, в совершенно неурочный час, возник доктор. За ним в палату шагнул Шульц.

– Здравствуйте, товарищи! – бодро приветствовал он Фан Ки Ну и Кашечкина.

Фан Ки Ну встала. Кашечкин скинул простыню и сел на койке. Маленький доктор, мелко семеня, подбежал к нему и, встревожено лопоча, попытался уложить обратно.

– Как самочувствие, лейтенант?

– Уже намного лучше!

– Замечательно. Вот и доктор говорит, что ты очень быстро поправляешься, и что он тебя очень хорошо лечит.

Фан Ки Ну перевела. Доктор закивал.

– Поэтому мы хотим перевести тебя в гостиницу и поселить с нашими военными специалистами.

– Меня? Зачем? Мне и здесь хорошо, – Кашечкин с тоской посмотрел на Фан Ки Ну.

– Доктор говорит, что ему надо восстановить энергию, – перевела Фан.

– Восстановим, – согласился Шульц, – при помощи военно-полевой кухни.

– И еще мази нужны! Доктор беспокоится, что нужны специальные мази.

– И мази возьмем. – Шульц бесцеремонно сгреб со стола все коробочки.

– Доктор говорит, что нельзя доверять завершающий этап лечения несведущему человеку, а он не может отлучаться из госпиталя.

– Наталья Ивановна – замечательный доктор.

– Но, Герман Генрихович… – начал было Кашечкин.

– Лейтенант Кашечкин! – резко оборвал его Шульц. – Вы прекрасно знаете положение об ограничении нежелательных контактов. Устроили тут лазарет, когда обстановка такая напряженная! В посольстве долечат.

Кашечкин снова сел, уже молча, и наблюдал.

– Какие мази нужны? – Шульц вынул из мешка одну баночку, открыл, понюхал и поморщился. Затем он обратился к Фан Ки Ну.

– Ты ведь в Дружбе народов на медицинском училась?

– Да, – Фан Ки Ну кивнула.

– Отлично. Тогда подробно узнай у доктора, чем и как надо мазать. В общем, хорошенько все выясни. И займи внимание доктора.

– А она со мной поедет, в посольство? – еще не веря в продолжение счастья, спросил Кашечкин.

– Доктор говорит, тебе какой-то массаж нужен. Вот она и будет делать. Наталья Ивановна не против. Наталья Ивановна! – Шульц громко крикнул в сторону открытой двери.

Врач вошла и, не говоря ни слова, кинулась ощупывать Кашечкина.

– Здесь болит? А здесь? А здесь? А что это за гадость на вас намазана?

– Как его состояние? – перебил Шульц.

– Транспортабелен. Осталась реабилитация.

– Вот и замечательно, – кивнул Шульц, – берем его с собой.

– А что это у вас? – врач увидела в руках Шульца мешочек с мазями.

– Думаю, это не повредит.

– Я тоже так думаю, – неожиданно смягчилась Наталья Ивановна.

– Доктор хочет проконсультировать вас, как завершить курс лечения, – обратилась к ним Фан Ки Ну.

– Он, меня… – выдохнула Наталья Ивановна, но Шульц, крепко взяв ее под локоть, уже оттеснял к двери.

– Одевайся быстрее, – кивнул он Кашечкину, и добавил в сторону Фан Ки Ну:

– А вы внимательно выслушайте доктора и помогите лейтенанту добраться до машины. Мы будем там.

Он подхватил Наталью Ивановну, и они проследовали в коридор. Кашечкин начал торопливо одеваться.

Кашечкину, хоть и выздоравливающему, но все же инфицированному, выделили отдельный номер в гостинице для советских специалистов. Наталья Ивановна лично взялась за него, выставив из комнаты и Фан Ки Ну, и Шульца. Однако ее рвения хватило ненадолго – дел в миссии было много, и она успевала только дважды в день проделать необходимые процедуры. А потому, скрепя сердце, уступила остальное время маленькой трудолюбивой Фан Ки Ну. Фан начала хлопоты с того, что переставила все вещи. Затем она отнесла куда-то половичок, присланный Натальей Ивановной, и застелила весь пол мягкими соломенными циновками. На самую лучшую циновку она кинула маленькую подушечку, уселась на нее и гордо осмотрела комнату, посередине которой на деревянной кровати лежал лейтенант Кашечкин. Порядок был восстановлен.

С переездом в гостиницу для Фан Ки Ну значительно прибавилось дел. Больничной обслуги не было, и Наталья Ивановна согласилась передать в ее руки все хозяйственные хлопоты. Хотя Кашечкин быстро поправлялся и уже уверенно ходил, но в столовую его пока что не пускали по каким-то санитарным соображениям. Фан Ки Ну приходилось носить еду прямо в комнату. Кашечкин сразу разрешил ей забирать часть риса, который он не любил, и Фан Ки Ну с благодарностью носила его домой, своему маленькому сыну. Она ходила в библиотеку посольства и приносила Кашечкину книги, которые тот с удовольствием читал.

Кроме чтения, Кашечкин развлекался написанием писем. Он написал их уже много, целую стопку, и аккуратно сложил в ящик стола. Письма в Союз шли очень долго, часто терялись, и отправлять их не было никакого желания.