Советы юным леди по счастливому замужеству

Даже на слух Китти фамилия Кендалл звучала простовато. Стоило бы ее изменить, но теперь слишком поздно. Тетя Дороти проявила себя блистательно, рассказав забавную историю о том, как она познакомилась со своим ныне покойным – и выдуманным – мужем, но леди Монтегю ее не слушала. Обнаружив, насколько дьявольски они невлиятельны, леди Монтегю заклеймила их бесполезными для себя и теперь отчаянно желала переместиться на более благодатную почву.

К смятению Китти, по тому же образу и подобию реагировали все новые знакомые – казалось, их объединяла потребность определить место семьи Тэлбот и миссис Кендалл в своей социальной географии, – и все приходили в замешательство, когда сделать это им не удавалось. Мисс Тэлбот вели себя как юные аристократки, однако не знали ни одной персоны из тех, кого должны были знать. По мере того как они снова и снова отрицали свое знакомство со всеми высокопоставленными семействами западной части страны, высокомерие по отношению к ним росло. Этот мирок был меньше, чем предполагала Китти, его обитатели распределялись по категориям, и следовало принадлежать к одной из них, чтобы вас в него приняли.

Единственным спасением Китти от более въедливых допросов оказалось то обстоятельство, что гости слишком отвлекались на лорда Рэдклиффа. Естественно, он представлял собой фигуру, крайне для них привлекательную, – титулованный, богатый и неженатый, но, кроме того, после возвращения с континента он редко появлялся в свете. Служба атташе при Веллингтоне, участие в битве при Ватерлоо (хотя изначально ему отводилась роль дипломата) – такие истории нечасто происходят со старшими сыновьями. В глазах бомонда, привыкшего постоянно определять место каждого в иерархии, граф приобрел дополнительное сияние.

Как только Рэдклифф начинал что-то говорить, все присутствующие затихали, словно надеясь услышать от него какую-нибудь военную байку о безрассудной храбрости. Ничего подобного он так и не рассказал, и Китти почувствовала облегчение, когда леди Рэдклифф позвала всех к столу. Хозяйка приема посадила Китти не с мистером де Лейси, за что та была очень благодарна, – помня о своем обещании оставить Арчи в покое, она весь вечер старалась не встречаться с ним взглядом. По левую руку от нее оказался мистер Синклер, по правую – капитан Хинсли.

Когда они рассаживались, Хинсли ей подмигнул, на что Китти ответила ледяным взглядом – она не простила капитану его старания помешать ей в охоте на мистера де Лейси. Подали первую перемену блюд, и Китти, несмотря на взвинченное состояние, позволила себе насладиться угощением, которое ей предлагали капитан Хинсли и мистер Синклер. Само по себе количество блюд производило сильное впечатление: четыре супницы с супом из артишоков стояли по углам стола, а между ними располагались тарелки с пропитанной маслом рыбой тюрбо, филе теленка и двадцатью видами гарниров – все полито соусами, названия которых Китти не знала. Небо и земля по сравнению с овощным пудингом и нашпигованными потрохами, которыми сестры поужинали в свой последний вечер перед отъездом из Нетли.

Рэдклифф сообщил Китти, что леди должна первой заговорить с джентльменом, сидящим слева от нее, поэтому она повернулась к мистеру Синклеру и послала ему дрожащую улыбку, надеясь, что он окажется более легким собеседником, нежели его жена, которая никоим образом не могла понять, почему Китти не знакома с семьей Бофорт, и не желала оставлять эту тему. Увы, несмотря на все свое добродушие, мистер Синклер не избавил Китти от ставших уже привычными допросов.

– Биддингтон? Я хорошо знаю эти места, – сказал он. – Вы знакомы с Утенком, конечно.

– Утенком?

Правильно ли она расслышала? Определенно прозвучало «утенок». Китти непонимающе воззрилась на собеседника. Это место такое? Настоящая утка, по каким-то причинам известная в этих кругах? У нее повлажнели ладони, пока она раздумывала, какой ответ будет самым безопасным, а недоумение мистера Синклера росло.

– Лорд Селезенбери, – пояснил он наконец, поняв, что ответа от Китти не дождется.

– О! – откликнулась она слабым голосом (значит, это прозвище). – Нет, боюсь, я с ним не знакома.

Мистер Синклер нахмурился.

– Не может быть, – продолжал настаивать он. – У него в этих местах охотничьи угодья.

Это становилось невыносимым. Китти решила пойти на просчитанный риск. Недостаточно избегать вопросов, ничего не объясняя, она должна назвать причину своего невежества, если хочет достойно пережить этот вечер.

– Правда в том, сэр, – сказала она, отбрасывая всяческую осторожность, – что я не знаю в Лондоне никого, кроме моей тети и семьи де Лейси. Видите ли, мой отец ограждал нас от общества – он очень боялся, что нас совратят с пути истинного, поэтому мы никогда не покидали город.

– Вот как? – спросил мистер Синклер, явно заинтригованный. – Вероятно, чудаковатый был старик?

– Вероятно. Должна признаться, мы с сестрой почти ничего не знаем о мире, а потому простите, если я покажусь вам жеманной, – ужасно боюсь сказать что-то не то!

– Да вы самые зеленые барышни во всем Лондоне, – провозгласил мистер Синклер.