Совиная башня

Ежи встал столбом у двери, оглядывая людную кухню. Все, кто собрался там – скребчие и посудомойки, повара и поварята, – уставились на него с ужасом, но постепенно один за одним вернулись к своей работе, и зазвенела посуда, забулькала вода, зашуршали щётки.

Только повар продолжал ждать ответа.

– Так страшно же, – пробормотал Ежи, пожимая плечами. – Вдруг там кто ещё бродит?

– Всем страшно, так чего других пугать? – разозлился повар. – Раз уж нас всех сюда согнали…

– Надо дверь запереть, я сразу так и сказал, – разделывая рыбу, сказал здоровый бородатый мужик.

– А где выходить тогда? Охотники всё заперли, сюда, слава Создателю, пока не добрались. Сейчас мальчишки воду нанесут, тогда и запрём. Сейчас-сейчас наши уже вернутся, – сказал старший повар. – Кстати, а ты кто такой? Не помню тебя, – он снова обратил внимание на Ежи.

– Меня послали за водой для госпожи Венцеславы.

– К ней ещё пускают?

– Ага.

– Хоть без воды бедную Лебёдушку не оставили, – жалостливо сказал один из поварят.

Ежи не решился расспрашивать кухонный люд о положении Венцеславы. Раз уж он назвался её слугой, так должен притворяться, что знал, в какую беду попала госпожа, пока его не было.

– А это… у вас есть что поесть? – спросил он робко у ближайшего поварёнка.

Мальчишка скривил губы и посмотрел на него пронзительно.

– На, – он вытащил из-за пазухи сухарь. – А для Лебёдушки сейчас что получше найду.

Ежи жадно вгрызся в сухарь, живот с восторгом заурчал. Только теперь всё тело его, как и сам Ежи, вспомнили, как давно были последние ужин и сон. Усталость навалилась так резко, что подкосились ноги. Юноша сел прямо на полу, прикрыв глаза и грызя с наслаждением сухарь. Простой хлеб показался Ежи слаще мёда.

– Что, замотали тебя? – посочувствовал вернувшийся паренёк. – На, возьми, скажи госпоже, что все мы, кухонные, на её стороне, только это… припрячь окорок хорошенько, чтобы не засёк кто.

Ежи забрал свёрток, от которого чудесно пахло копчёным окороком, и слюна тут же собралась во рту.

– Спасибо, – прошептал Ежи и выскочил из кухни.

Он прошёл несколько пролётов, когда искушение взяло над ним верх.

Ежи уселся прямо на холодные каменные ступени, прислонился к стене и развернул свёрток. Он откусил зубами, ничуть не задумавшись о том, что должен был отдать окорок Венцеславе. Он ел с невыносимым наслаждением, и каждый кусочек таял во рту, и Ежи за это не было ни капельки не стыдно.

Мысли улетели далеко от замковых стен, всё позабылось, Ежи целиком растворился в этом куске сочного окорока, пахнущего травами и специями, жирного ароматного окорока, от которого в пустом животе сначала стало очень хорошо, а после почти дурно. Жир потёк с губ по подбородку, юноша вытер его рукавом и блаженно вздохнул. Захотелось пить, и тогда впервые Ежи посмотрел на ведро с колдовской водой и застыл, разинув рот.

Чародейская вода была чистой и прозрачной, как слеза. И ничто в ней не напоминало ту золотую силу, что плескалась в фарадальском чуде и которую выпил Милош.

Сердце пропустило удар. Ежи наклонился низко над ведром, вглядываясь в воду, глаза защипало от навернувшихся слёз. Он ошибся. Его обманули. Он проделал весь этот путь напрасно и принёс обычную воду!

От слёз размылось зрение, Ежи всхлипнул, утёр рукавом лицо и высморкался прямо в собственную рубаху. И вдруг золотая искра блеснула на дне, а за ней другая, и ещё одна. Создатель! Это и в самом деле была чародейская вода!

Ежи поднялся на ноги, стряхнул с себя пыль и резво продолжил подниматься по ступеням. Чем ближе становились покои Венцеславы Белозерской, тем сильнее чувствовалась усталость. Наконец он повернул за угол к заветной двери и споткнулся на ровном месте, вода заплескалась в ведре, грозя перелиться через край. У входа во владения князей Белозерских стоял Длугош. Он покосился с презрением на Ежи и бросил с вызовом:

– Чего уставился, щенок?

Губы онемели, мысли спутались. Сердце застучало бешено, так и норовя вырваться из груди. Ежи приготовился бежать прочь, если Длугош сделает хоть шаг навстречу, но тот оставался на месте и смотрел с лёгким презрением и равнодушием, как на незнакомца.

Не найдя в себе сил заговорить, Ежи помотал головой и, наконец, осознал: Длугош его не узнал.

«То должны быть чары Здиславы».

Но даже скажи ему ведьма в лицо, что она околдовала Тихого стража, Ежи не смог бы справиться с душащим страхом.

Медленно, точно виноватый пёс, ожидающий плётки, он подошёл к двери. Ежи ждал, что в любой момент Длугош выхватит нож и всадит ему прямо под рёбра. Он успел представить десяток способов, которыми Длугош мог его убить, но тот продолжал смотреть уже с насмешкой и жалостью.

– Что, белозерская крыса, у вас там все хвосты поджали? – лицо и волосы Длугоша сально блестели, неприятный взгляд пронзал, как острый клинок. – Передавай хозяйке привет. Жду её тут, пусть приходит, коли заскучает по мужскому вниманию.