Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

Удаются и сообщения по итогам его бесед. Ему нравится, потому что мне легко улавливать «дух» — я знаю, как он. действительно, думает и по большей части — то, что он хотел бы выдать на публику. Сходный у нас и «стиль» письма — без воды, без нужняка, без холостых ходов.

Это он мне доверяет целиком. Хотя, иногда проверяет. Вот и по итогам Шульца — позвонил уже из машины, по окончании ленинского вечера (22 апреля) — буквально за 20 минут до «Времени» на TV и просил зачитать, что я сочинил. Одобрил.

Впрочем, тут я выработал совершенно новую манеру — по сравнению с Александровым при нем же. не голь ко при Брежневе и Черненко: писать эти сообщения о беседах по факту (а не заранее в МИД'овском стиле) и с использованием не только мыслей, но и выражений, «словечек» М. С.

И как-то все признали, что это взамен пресс-конференций, которые приняты после встреч на высоком уровне на Западе и которые дают собеседники М. С. здесь — в пресс-доме на Зубовской или в самолете… Словом, это наша оценка встреч и то. что мы хотели бы сказать в данной связи.

Только что позвонил М. С. Захотелось, судя по всему, поговорить. Сижу, говорит, обложенный журналами и статьями. Раиса Максимовна вошла — критикует: что ты сидишь! Какой воздух! Ты ведь без движения весь день, пойдем гулять! Приветы мне… По он все гаки минут 20 проговорил со мной.

Первая тема — реакция в мире на его беседу с Шульцем. Все бросились защищать Рейгана. Хорошо, что мы перебросили лидерство с Тэтчер на Рейгана. Там ему место — такому лидерству… А она уже засуетилась, опять просится: дали ей понять.

Я: Естественно. Такой шанс у ней был — «близость с Горбачевым»! Никуда ей не деться. А Рейган пусть отмывается.

М. С. (подхватывает): Все должны помнить, что достоинством мы не поступимся ни при каких обстоятельствах. Да. и знаешь, Анатолий, — они слабину не уважают. Растопчут и разотрут. Им надо время от времени напоминать с кем имеют дело. И ты посмотри, как они (т. е. Шульц, Нитце, Раджуэй) слушали.

Я: Никто не бросился защищать своего президента.

М. С: Да. Шульц — умный и порядочный. Из Киева передают: не стал искать встреч с диссидентами. С народом общается. Убеждается, что я говорю правду. А Нитце? Старик…

Я: Мне кажется, им противно самим — таким людям — политиканство, которое царит у них во главе с Рейганом. Но — вынуждены играть в эту с ним игру.

М. С: Нитце, когда прощались (а М. С. поговорил с каждым в отдельности, когда расставались), говорит мне: Жаль, что я стар и уже не успею делать с Вами дело. Хотя старость — это и мудрость. Много я повидал на своем веку. Со многими пришлось работать. Но с Вами открывается что-то совсем новое. И хочется еще сделать что-то нужное. С Вами — можно.

Раджуэй говорит: Я просто потрясена Вами. Откуда берется этот поток мыслей, это умение все видеть и так, с ходу, далеко глядеть. И так все просто и обезоруживающе.

И посмотри (М. С. — мне), Шеварнадзе мне рассказывает: сидят они — Раджуэй и Бессмертных, «ведет вроде переговоры», и с полуслова все понимают — это так, это рано, это не будем трогать сейчас, отложим. Как два нормальных, здравомыслящих, умных человека. Притирка произошла с этой командой. Когда еще другая-то будет?…

Я: Михаил Сергеевич, я наблюдал за ними во время встречи. Слушая вас, они забывали, что они чиновники… на службе у Рейгана…

М. С: В общем правильно мы ухватили момент. И это — предупреждение к визиту Рейгана сюда. Остеречь его надо. Пусть знает, что спуску мы не дадим. Достоинство будем блюсти.

Вторая тема: XIX партконференция и вчерашний Секретариат.

Знаешь, говорит, ничего я не набрал от вчерашнего обсуждения. Единственно, кто что-то внес, — Яковлев, Медведев, Лукьянов. Остальные… думают только о своих амбициях и о кресле.

Я: Да и амбиций нет. Нечего нести-то.

М. С: Ты прав. Нищета философии. Ограниченность. Отсутствие культуры. Отсюда и бедность мысли, не говоря уже об отношении к моим замыслам… Есть, есть, тут Толя! И Лигачев опять удивил, набросился на прессу. Заявил, что правительство России — единственно хорошее. А Совмин СССР ничего не делает. Ну, подумай только! Открытым текстом свои привязанности и антипатии выказывает… И, что он думает, что мы такой примитив, что не понимаем что к чему? Воротников — это худшее у нас правительство из всех республик. Ты заметил, как его крыли (не называя по имени) на встречах с секретарями обкомов. А Рыжков? Да мы ему работать не даем — все его дела на ПБ тянем. И здесь все упирается в безвластие советской власти! Но — ненавидит Егор Николая. Тот ему платит тем же…

Потолок, Толя! Что с него возьмешь. 18 лет он (Лигачев) правил в обкоме, и не знает никаких других приемов. И образование опять же. Надо искать выход какой-то…

На партконференции нужен прорыв, новый интеллектуальный прорыв.

Посмотри: Партия. Авангардная роль — но как? Если отнять командование и управление? «Вся власть Советам!» Но как? Как заставить работать Советы после 60-летней привычки быть прихвостнем и полной дискредитации?