Совок-10

— Я понимаю, извините, не знаю, как к вам обращаться, ну да ладно! Короче, вы мелете несусветную чушь, дорогой товарищ! А я да, я очень хорошо понимаю, что ни хрена мне отвечать не придётся. Ни за что! В том числе и за убийство, к которому именно вы, в нарушение всех законов и нормативных актов, создали все предпосылки! И уж, тем более, за причинённые телесные второму ублюдку. Это лично вам, вместе с мудаком и дебилом, который руководит всем этим заведением, придется за всё отвечать! И да, именно по всей строгости советского закона, как вы изволили выразиться! Тут я с вами полностью согласен!

Смотрел я на таинственного товарища с брезгливым пренебрежением, но без злобы. Именно такое выражение лица, по моему мнению, должно было расшатать его психику. Вместе с произнесёнными словами, разумеется.

Судя по вытягивающемуся лицу собеседника, какого-то предполагаемого результата я всё же добился. Товарищ начал пятнеть и взгляд его, из начальственно-недовольного медленно, но верно превращался в растерянный.

— И еще! Смею предположить, что вы не юрист. Во всяком случае, не практикующий, — всё тем же менторским пренебрежительным тоном продолжил я, — В уголовном законодательстве, как я вижу из ваших корявых квалификаций, вы ни черта не разбираетесь. И уж, тем более, о регламентирующих приказах МВД СССР вряд ли имеете какое-то представление. Даже примерное. Поэтому и наворотили делов, обеспечив себе лет восемь строгого режима. Уж извините, но слишком уж тяжкие последствия от ваших противозаконных деяний приключились! Впрочем, за хорошую характеристику, полгода вам, быть может, и скинут! Или не скинут. Тут уж как повезёт.

Номенклатурщик смотрелся недоварившимся раком, выглядывавшим из закипающей кастрюли. Лицо его теперь было полностью красным, а глаза были навыкате.

— Вам не поверят! — на удивление быстро утратив весь свой апломб, прохрипел он, — Все они, — не оборачиваясь, он махнул рукой в сторону двери, — Все они будут на стороне руководства! И показания дадут те, которые нужны нам!

— Нет, не дадут! — безжалостно разочаровал я гражданского товарища, — Зачем им в этом деле быть паровозами⁈ Они, в отличие от вас всё очень хорошо понимают! А поэтому всё дерьмо будут валить на вас! И, чтобы не тратить впустую время, предлагаю позвать сюда майора. Прямо вот сейчас! И пусть он мои слова немедленно опровергнет. Или, что гораздо вероятнее, их подтвердит.

Я снова умолк, ожидая реакции от своего взопревшего оппонента.

— Что ты хочешь? — потянув вниз узел галстука, освободил он шею.

— Да успокойтесь вы! Ничего невозможного я не хочу! — утешил я контрагента по торгу и откинулся на спинку стула, поняв, что лед тронулся. — Через полчаса я должен отсюда выйти на улицу. Это раз! А завтра ваш Асташкин пусть привезёт мне в Октябрьский РОВД два постановления. Вернее, две копии. С сегодняшней датой и проставленным в них дообеденным временем. Он знает, какие постановления я хочу. Просто передайте ему это! И давайте, зовите уже майора, без его указания меня отсюда не нагонят!

Похоже, что из-за стресса уполномоченный товарищ не успевал за всеми мыслями, которые я ему транслировал. Надо было его хоть как-то взбодрить.

— Или вы хотите, чтобы я походатайствовал за вас с тем, чтобы именно лично вас назначили самым главным виноватым в этой истории? Зовите майора! — хлопнул я ладонью по столу.

Либо я слишком громко приложился по столу, либо начальник ИВС стоял за дверью и подслушивал. Что удивительным для меня никак не было. Потому как он-то уж точно понимал тяжесть сотворённого в его епархии. И собственная судьба волновала его сейчас намного больше любых проблем любых вышестоящих начальников. Всех вместе взятых и вовеки веков.

Он вошел в свой кабинет и, увидев, что его руководящее место занято, с кислой миной уселся напротив меня.

Сбиваясь и путаясь, гражданский товарищ начал излагать содержание нашего разговора. Опуская лишь мои неуважительные оценки в свой адрес.

За все время этого повествования, майор сидел и угрюмо рассматривал свои кулаки, лежащие перед ним на столе. Глаза он поднял после того, как неопознанный мной персонаж дошел до моего настоятельного требования относительно немедленного освобождения.

— Это невозможно! — замотал он лысеющей со лба головой, — Официально заявляю, это категорически невозможно!

— Я даю вам такое распоряжение! — изо всех сил пытаясь выглядеть убедительным, молвил гражданский персонаж, — Могу это сделать в письменной форме! Дайте бумагу!

— Всё равно не годится! — упрямо помотал головой начальник ИВС, — Вы и так уже меня под монастырь подвели! Мне, ко всему прочему, еще и нового состава преступления не хватало! — решительно отказался он подчиниться. — Если уж на то пошло, то у меня своё начальство и я выполню только его приказ. Письменный!

Пусть с запозданием, но, было похоже, что майор начал умнеть.

— Но никто мне такого приказа не даст. Потому что Корнеев здесь сидит за старшим следователем областной прокуратуры Асташкиным. И только он может изменить ему меру пресечения!