Совок – 12

А я, судорожно просекая поляну, с тревогой отметил, что еще секунда-другая и пельменная разбойница окончательно отвяжется. И примется давить на мою хрупкую ментальность безудержными рыданиями. Вот тогда процесс совсем уже выйдет из-под контроля и станет по-настоящему необратимым. Три безумные волчицы, свято уверовавшие в своё безоговорочное право на обладание двухголовым следаком, это серьёзног. Это вам не взвод враждебного НАТО или какого-то там Бундесвера. И даже не этническая ОПГ, объявившая джихад иудеям, и голодному Поволжью. Этих не остановит никто и ничто. В том числе и то печальное обстоятельство, что одна из двух голов назначенного ими несчастного счастливцем, уже не единожды подверглась тяжелым контузиям. У мамзелей, еще задолго до рождества Христова были и по сей день остались свои представления о собственном счастье. Пусть, не всегда совпадающие с логикой и обыкновенным человеческим разумом. Это потом, гораздо позжеони неизбежно поймут, что потратили свои лучшие годы на прозябание с неблагодарной скотиной. Да что там со скотиной, с подонком и сволочью! Которую они опрометчиво выбрали своим принцем. Потому как любовь зла… А в этот конкретный промежуток своего неустойчивого гормонального бытия эти милые девушки готовы загрызть и затоптать кого угодно. Любого, кто попытается помешать реализации их судьбоносного выбора. В данном случае они примериваются к моей трахее. Ситуацию надо было быстро ломать.

— Не сиськи красят человека! — на автопилоте торопливо огрызнулся я, воспользовавшись штампом, — Ты, Лизавета, сначала научись борщ варить, как его варит Лидия Андреевна! И так же, как она, университет попытайся окончить, прежде, чем её походя Лидкой называть! — одёрнул я наглую малолетку с чудовищными матримониальными амбициями.

— А кто она, эта Лида? — неожиданно для присутствующих вежливо и негромко забеспокоилась доселе угрюмо молчавшая Полина, — И при чем здесь её сиськи? И почему борщ? — как серо-крапчатая цесарка завертев головой, она вдруг заметалась взволнованным взглядом между кухонными заседательницами. Сначала девушка перевела свои красивые, но недоверчивые глаза с Паны на Наталью Сергеевну Копылову, а уже с той воззрилась на юную возмутительницу наших внутрисемейных отношений. На меня мадемуазель Полина упорно не смотрела. Видимо, не доверяя объективности моего потенциального ответа на поставленные ею вопросы.

— Да тебе-то, какая разница! — с досадой и, нимало не утруждая себя ответной вежливостью, оборвала её любопытство прокурорская помощница, — Чего ты вообще сюда припёрлась⁈ Чего тебе тут нужно? Он и так уже от вашего семейства настрадался, дальше некуда! Сначала из-за Аньки в армию из университета загремел, а потом еще из-за тебя по башке получил! — вызверилась прокурорша на нахально торчащие даже через бельё и одежду соски спелой школьницы Полины. И на персиковую свежесть её щек. — Искала бы лучше себе женихов в своей пионерской организации!

Я с глубочайшим удовлетворением удостоверился, что моя названная племянница вроде бы передумала погружаться в пучину безудержных рыданий. Подавшись вперёд и забыв прикрыть рот, она с интересом внимала происходящему. Как, собственно, и Пана Борисовна. Которая делала это с гораздо большим достоинством. Но справедливости ради, стоило бы отметить, что Левенштейн, кроме всего прочего, вела себя милосерднее. Она косилась в мою сторону с испуганной жалостью. И единственная из всех присутствующих, согревала меня пусть и неодобрительным, но всё же сочувственным взглядом.

Постепенно и уже более уверенно я начинал чувствовать себя в своей сиротской тарелке. Уже почти поверив, что пик главной опасности миновал, я расправил плечи и на присутствующих теперь посматривал не без снисходительности.

— Я, между прочим, уже давно комсомолка! — с вполне объяснимой гордостью вздёрнула нос Полина. — И учусь не в школе, а в университете! — добавила она, бросив торжествующий взгляд на школьницу Лизу. — А где мне искать женихов, я уж как-нибудь сама решу!

— Девочки, девочки! — решила встрять в препирательства озабоченных гетер Пана Борисовна, — Успокойтесь! Это, во-первых! А, во-вторых, уверяю вас, Серёжа, это не совсем то, что вам нужно! Уж вы мне поверьте! — грустно улыбнулась своим словам мудрая женщина.

Я, сначала с удивлением и непониманием посмотрел на тётку. Но через секунду моё сердце наполнилось благодарностью к этой доброй докторице исторических наук.

— Это потому, что он кобель? — простодушная Лиза решила расставить все имеющиеся у неё точки над кириллицей, — Ну чего? Вы же сами много раз мне это говорили! — не желая признавать своей безграничной бестактности, она упрямо делала вид, что не замечает укоризненного взгляда Левенштейн.

— А ты, комсомолка, имей в виду, что у Сергея еще Эльвира есть! — малолетняя ехидна мстительно одарила Полину улыбкой.

Она хотела продолжить информационный террор в отношении и без того уже поникшей конкурентки, но остановилась. Потому что вовремя заметила мой не по-родственному строгий взгляд.