Совок – 12

Пришлось вставать и объяснять, что, и как. Ссылаясь при этом на сидящую с хмурой спиной Лиду. Которая, видимо, настолько уже считала меня своей собственностью, что даже платонические перемигивания с Тонечкой теперь засчитывала мне, как измену родине.

— Дела и проекты постановлений у меня в кабинете, — бодро закончил я, — Лидия Андреевна вчера ознакомилась с моими черновиками и сочла мои доводы обоснованными, товарищ майор!

— Что там у него? — неторопливо разминая сигарету, Данилин повернулся к Зуевой, — Прокуратура назад не завернёт?

— Не должна! — не вставая, изрекла моя прямая начальница, — Полагаю, что пройдёт.

— Ну и ладно! — не стал упираться товарищ майор, — Жду тебя через два часа со всеми материалами! — уже ко мне повернулся он, — И в прокуратуру с ними ты сам поедешь!

Возразить мне было нечем и я послушно кивнул, открыто и преданно глядя в лицо главного следственного начальника.

В сторону своего кабинета я шел в обществе Лиды. Выслушивая от неё справедливые, в общем-то, упрёки. Ничего нового о себе я от Зуевой не узнал. Однако, и соглашаться вслух с её оценочными суждениями относительно отсутствия у меня моральных устоев, я тоже не торопился.

— Эх, Лида, Лида! — решил я немного сбить поток незаслуженной критики, — Всё б тебе меня ругать! А ведь я тебя от всей души поблагодарить хочу! За заботу твою и за сердце твоё доброе! Если б ты только знала, как мне вчера твои голубцы пригодились! Пошли ко мне, я тебя поцелую! — оглядевшись по сторонам, приобнял я своё непосредственное руководство.

Идти ко мне в кабинет, как я и ожидал, Зуева категорически отказалась. Но и чморить меня моей половой распущенностью тоже прекратила. Чем я и удовлетворился.

— Иди, печатай! — назидательно выдала она мне своё распоряжение, оставив последнее слово за собой, — И имей в виду, Данилин в твоих постановлениях каждую букву обнюхает! Зря ты меня не послушал и к Алдаровой не захотел зайти! — вздохнула моя капитанша, подходя к двери своего кабинета.

— Мне ты нравишься, Лида, и прекрати меня уже к другим женщинам подталкивать! — не заметив никого в нашем «аппендиксе», я ласково погладил начальницу по кормовому отделению. — Во-первых, мне это противно, а, во-вторых, ни к чему хорошему это не приведёт!

Зуева оценила мой совет и, оставив в двери ключ, быстро шагнула ко мне. Заходить в мой кабинет она не стала, она просто погладила меня по щеке и благодарно улыбнулась.

Следующие два часа я, как проклятый, стучал пальцами по клавишам машинки. Потом вынимал отпечатанные страницы, перекладывал чистые листы копиркой, вставлял их в машинку и снова стучал.

К начальнику следственного отделения Октябрьского РОВД я зашел почти вовремя.

Ни Валентина Викторовна, ни Тонечка препятствовать мне не стали. Хотя Данилин в кабинете был не один.

— Заходи, Корнеев! — поставив чашку с недопитым кофе, майор потянулся к пачке болгарской махры, — Показывай, чего ты там накропал, а мы с Ириной Анатольевной посмотрим!

Я пожал плечами и без приглашения сел напротив майора Алдаровой, которая выпустила в мою сторону струю вонючего дыма и ощерилась своей желтозубой улыбкой.

Глава 23

Сдать дела в прокуратуру, вопреки ожиданиям моего руководства, удалось легко и безболезненно. Заместитель прокурора, осуществляющий контроль за районным следствием, отсутствовал по причине отбытия на совещание в город. И я всю свою макулатуру, подшитую в три корки, с лёгким сердцем оставил у его секретаря.

Но в отличие от зама по следствию, помощник райпрокурора Копылова была на месте, а это значит, что миновать разговора с ней у меня сегодня не получится. Так-то оно мне не шибко нужно и свалить из прокуратуры по-тихому возможность у меня была. Однако, в силу ряда обстоятельств, мебель в новую квартиру Гриненко пока еще оставалась неполученной. Соваться же в логово мебельных торгашей, не выяснив, как меня там встретят после бабьего собрания на кухне у Паны, я счел верхом легкомыслия. Наталья вполне могла нажаловаться папеньке, а тот, в свою очередь, запросто мог порушить прежнюю свою протекцию относительно мебелей. И тогда торговые коррупционеры встретят меня не уважительными улыбками, а, в лучшем случае, оскорбительным непониманием. Вперемешку с обидными словами. И тогда, при моём принципиальном характере, вполне возможен конфликт. А мне этого сейчас совсем не нужно. Сейчас я должен быть тих и чист. Как моя ни разу не надёванная парадная рубашка.

— Разрешите? — нарочито подобострастно приоткрыл я дверь натальиного кабинета.

То, что я увидел внутри служебного помещения, меня не порадовало. Вместо одной мамзели, в нём оказалось аж две. И обе они увлеченно поглощали покупной бисквитный торт, запивая его духовитым чаем. Кроме торта, на столе небрежно возвышалась полукилограммовая горка конфет.

— Явился, не запылился! — вместо приветствия и с нескрываемым раздражением фыркнула Злочевская в ответ на моё вежливое «Здрасте!», — Долго жить будешь, Корнеев! Тебе по пути сюда не икалось?