Совок 2

— Слушайте меня внимательно, Пана Борисовна! Если вы поступите по-другому, то вы убьете своего брата. Вместе с раком убьете! — я изо всех сил держался, чтобы сохранять твердость во взгляде и в голосе.

Старуха пристально смотрела мне в глаза и по ее щекам текли слезы. Такой растерянной и смертельно несчастной я ее еще не видел. Мне кажется, что даже на похоронах Сони она держалась лучше.

— Хорошо! — Левенштейн отвела взгляд и я облегченно выдохнул, еще несколько секунд и я бы сам сломался, — Но где взять деньги? Ведь никто бесплатно Леву там лечить не будет! — она грустно посмотрела на меня.

— Деньги будут, это мы решим! — окончательно успокоился я, — Вы только договоритесь, чтобы вас без досмотра выпустили.

Глава 16

Когда через сорок минут из троллейбуса выпорхнула полковничья дочь, голову мою наполняли далеко не самые романтические мысли.

— Привет! — легкомысленно-красивая барышня подскочила и клюнула меня в щеку. — Давно ждешь? — она жизнерадостно подхватила меня под руку.

В очередной раз вяло пожалел об отсутствии в нынешнем своем бытии сотовой связи. Отменить бы эту встречу час назад… Сознание, пришибленное тяжелой вестью, совсем не хотело праздности и развлечений. Мозг пытался работать над решением возникшей смертельной проблемы. В первые минуты я даже удивился тому, как больно меня резанула эта нехорошая новость про смертельную болячку сонькиного отца. Вот уж действительно, пока вокруг есть воздух, ценности его не замечаешь. Разум был, если и не в панике, то, как пыльным мешком пришибленный. Очень хотелось помочь Льву Борисовичу. Я понимал, что и сестра его долго на этом свете не задержится, если он уйдет. Жизнь моя на этом, конечно, не закончится, но какая же это жизнь, если ты в ней один. Как мокрая бесхозная собака в холодных осенних сумерках…

— Ты чего такой грустный? — почти сразу заметила мою невеселость Полина, — У тебя что-то случилось? — она загородила мне дорогу и тревожно всмотрелась в лицо.

— Случилось… — сам удивляясь своей простодушной откровенности, не стал я скрывать беды от этой посторонней девчонки, — Близкий человек у меня заболел. Очень серьезно заболел! — я обошел девушку и тронулся по тротуару дальше.

В душе колыхнулось раздражение к этому цветущему и не знающему проблем существу. Умом понимая, что Полина меньше всего виновата в происходящем, я продолжал злиться. Опять прыщавый юноша прорезался в сознании старого волка. Беспричинно озлившегося на безвинного человека юнца надо было ставить в рамки. Иначе, с такими нелогичными и внезапными реакциями можно будет крепко подставиться. Когда-нибудь.

— Слушай, у меня есть дядя Володя, мамин брат, он очень хороший врач! Хочешь, мы с тобой прямо сейчас к нему поедем? — снова заступила мне дорогу девчонка, — Он заведующий отделением в больнице и кандидат медицинских наук! — она взяла меня за руку и потянула к остановке.

— Бесполезно, не лечат в нашей стране такие болячки, — вздохнув, покачал я головой, — Спасибо тебе, хорошая ты! — как-то само по себе вырвалось у меня.

Ожидаемой самодовольной улыбки в ответ не последовало, девушка по-прежнему озабоченно вглядывалась в мое лицо. И правда, хорошая она! Теперь уже я сам взял ее под руку и мы медленно пошли по тротуару, стараясь не мешать своей неспешностью прохожим. Полина, растеряв всю свою веселость, шла молча, время от времени искоса посматривая на меня и стараясь идти со мной в ногу. В душе появилось чувство вины за то, что повел себя как прыщавый эгоист-подросток, из-за собственной беды отравив настроение этой доброй девчонке. Захотелось как-то отвлечь ее от переживаний за мои проблемы.

— Расскажи лучше, где ты учишься? Давно ли замужем и сколько у тебя детей? — я все же решил добиться от барышни улыбки.

Сначала девушка остановилась и уставилась на меня округленными глазами, но уже через несколько секунд не удержалась и прыснула. Потом и вовсе засмеялась. Глядя на ее искреннее, почти детское веселье, улыбнулся и я.

— Пошли куда-нибудь в теплое место, съедим по пирожку? — пошел я наперекор собственным ограничениям, которые я установил для себя в общении с Полиной, — Где тут поблизости можно что-нибудь съесть и потом не попасть в отделение к твоему дяде Володе? — обратился я ко все еще улыбающейся девушке.

— Мой дядя не в инфекционке работает, он в челюстно-лицевой хирургии, — гордо поправила меня моя спутница. — И, кстати, один из тех, кого ты побил, у него сейчас лежит.

— Эвон, как! — удивился я, будучи в курсе, что в прямо в черте города, пусть и на окраине, располагалась тюремная больничка, где и должен был находиться болезный, — Гудошников, наверное, его фамилия? — уверенно спросил я девушку, теперь уже точно зная, что будущего юриста отмазали вчистую.

— Не знаю, — пожала плечами та, в чьей ширинке и копошился этот потенциальный правовед, — Дядя Володя говорит, что он теперь навсегда с плоским лицом останется! И хорошо, что кости носа ему в мозг не проникли, тогда он бы умер! — она зябко передернула плечами.