Совок-3

Товарищ Копылов распалялся и, похоже, сам начинал верить в то, что говорит.

– Ты просил квартиру? Просил! Ты ее получил? Получил!! Какого хера тебе еще надо?! – валял ваньку поднаторевший в демагогии партийный деятель.

Я сидел за своим столом и оценивал по системе Станиславского спектакль, который мне сейчас выдавали на-гора эти фармазоны. Поскольку, я сам был непосредственным участником событий и знал всю подноготную изнутри, моя оценка однозначно была «Не верю!». Однако жулики не сдавались.

– Тебе, лейтенант, отдельное жилье дали! Другие годами за квартиру корячатся! – вторил возмущенный подполковник Герасин. – Получай ордер, заселяйся и живи! Глядишь, через пару лет женишься, заведешь ребенка и тогда уж и улучшишь свои жилищные условия! – настоятельно посоветовал мне подполковник.

Интересно, чем меня облпотребсоюзовец Гудошников корить станет? Неужели, той помойкой, в которой он меня к тараканам присоседить хотел? Однако Гудошников молчал. Но тоже смотрел укоризненно.

Теперь уже старшие товарищи сверлили меня взглядами и видимо хотели каких-то моих объяснений, а еще лучше, оправданий. Товарищи надеялись на лучшее, верили в мою юношескую недалекость и не догоняли, что спрос в этом кабинете чинить будут не они. Что ж, взялся за грудь – говори что-нибудь. Пришло время включать гопника. Занятие для меня непривычное, крайне неприятное и даже классово чуждое, но деваться было некуда.

– Ты бы, гражданин Копылов, сбавил свой тон. Это раз. А что касается наших с тобой договоренностей, так ты их не выполнил. Это два. Вместо оговоренной отдельной квартиры, ты мне всучил барак в далекой жопе мира.

– И вообще, вы, граждане будущие уголовники, свой ордер на эту помойку сверните в трубочку, засуньте себе поглубже в задницы и проворачивайте его там до полного самоудовлетворения! – без малейшего почтения порекомендовал я старшим товарищам только что придуманный сексуальный изыск.

Партиец, подполковник и облпотребсоюзовец ошалело вытаращились на меня.

– Ребята, договор вы грубо нарушили и ровно потому я свободен от всех своих прежних обязательств перед вами. И будет лучше для всех, если сегодня мы воздержимся от излишнего словоблудия, – без эмоций высказался я, глядя в окно, – Давайте-ка, мы послушаем вот это! – нажал я клавишу на магнитофоне.

Из динамиков поперло колоритное совковое хамство руководящих товарищей Копылова и Герасина. Беззастенчиво и вполне открыто склонявших потерпевшего, то есть, меня, посредством прямых угроз к даче заведомо ложных показаний. С преступной целью освободить от уголовной ответственности младшего Гудошникова. Насильника и еще по совместительству, разбойника.

Старшие товарищи слушали аудиозапись с каменными лицами.

Когда катушка опустела и закрутилась вхолостую, я неспеша выключил аппарат и обратился к подполковнику советской милиции.

– Ну что, Петр Захарович, ты как считаешь, наберется здесь на 183 статью УК РСФСР? Я следователь хоть и совсем молодой, но думаю, что состава преступления здесь уже с запасом. Ты меня поправь, если я ошибаюсь!

Подполковник Герасин задумчиво молчал и с поправками не спешил.

– А, если еще бригада из Москвы начнет опрашивать подельников сынишки вон того мудака? – мотнул я головой в сторону Гудошникова, – Уж это сиженное быдло, со всей своей пролетарской ненавистью вас, сытых и чистеньких начальников вложит, и от этого только счастливо будет. Все это ты, подполковник, и без меня прекрасно знаешь. Потому, как им уже сейчас сидеть без Валентина Гудошникова скучно. А тут вдобавок к грабежу тем двоим еще и позорная 117-я групповая раскорячится. Со всеми для них вытекающими. С петушиным продолом и беспокойным сном на очке. И тогда вот его сынишку совсем скоро в приличном камерном обществе будут звать не Валентином, а Валентиной! – я неинтеллигентно ткнул пальцем в старшего Гудошникова.

Лицо, совсем еще недавно бравого подполковника, было уже малиновым.

– И будет тебе, подполковник, организация фальсификации материалов уголовного дела. Ведь не захотят же следователи с операми за твои шалости садиться, а, Петр Захарович? Ведь загрузят они всех вас троих до ноздрей, – посмотрел я на Герасина, который сдувался на глазах, меняя цвет лица на серый.

Это значит, что аргументы и интонации мною выбраны верно. И после паузы, я продолжил.

– А там еще твой бывший подчиненный Жданов копытом бьет и изо всех сил просится дать на тебя показания. Если ты помнишь, он там при всем этом безобразии активно присутствовал в качестве дежурного следователя.

Было заметно, что упоминание о Жданове произвело должное впечатление на Герасина, который и без того выглядел уже совсем плохо.

– А из него, как из следака со стажем, получится ну о-о-очень квалифицированный свидетель. Уж его-то ни один судья не задавит и ни один адвокат с толку не собьет. Это ведь он мне эту пленку подогнал. И настойчиво просил в разговоре с тобой, открыто на него ссылаться. Не любит он тебя, Петр Захарович! Почему-то… Ну да это ваши с ним дела.

Я дал присутствующим секунд пять на осмысление и продолжил.