Совок — 3

Опять закрыв на замок дверь, я вернулся к столу.

— Угощайся! — пододвинул я тарелку ближе к Дмитрию.

Небогатый натюрморт, состоявший из тарелки с парой кусков домашней выпечки, сделали для возвращения Гущина в мир реальности гораздо больше, чем все мои предыдущие потуги.

Митяй ел, как в последний раз. Облизывая грязные пальцы и собирая крошки. Было заметно, что этот человек уже не безразличен к радостям жизни. Это было видно хотя бы по тому сожалению, с которым он оглядывает пустую тарелку.

— Как будем строить наши отношения, Дмитрий Николаевич? Ты по-прежнему хочешь быть козлом отпущения за грехи Сивого и Сергея Васильевича? Или твой разум проснулся и готов бороться за себя любимого? — я старался не раскрашивать свои слова эмоциями.

Гущин молчал, но было заметно, что мыслительные процессы в его немытой башке набирают обороты. Лишь бы в нужную мне сторону…

— Ты хотя бы на минуту представь, что твои подельники о тебе думают, в тот момент, когда ты тут немого партизана изображаешь. И какими словами они тебя при этом называют! — Диман скривился, наверное, что-то вспомнил, — А они там, на свободе водку жрут и Галечку за филейные части тискают.

Дима Гущин дернулся, будто его током ударило.

— Ага, именно так, друг ты мой любезный! Именно так! Да еще с деньгами твоих родителей в кармане! Или ты до сих пор думаешь, что тебе их кто-то собирался возвращать? — я внимательно мониторил физиономию клиента.

— Собирались. Я им нужен, — Димитрий с каким-то превосходством посмотрел на меня, но потом сразу сник и глухо добавил, — Был нужен.

Вон оно как! Интересно! Но это все потом, а сейчас не спугнуть бы.

— Говорить будешь? — равнодушно задал я самый главный вопрос.

Гущин еще какое-то время поизучал грязь под своими ногтями, и, не поднимая головы, кивнул.

Я мысленно перекрестился и так же мысленно выдохнул.

— Срок себе сократить хочешь? — долил я ему кипятка с заваркой и достал из стола стопку бумаги.

— Хочу! — Дима вскинулся и с надеждой посмотрел на меня. Это уже был совсем другой Дима.

— Тогда пиши своей рукой чистосердечное признание. Прям так и пиши — Чистосердечное признание. Внизу дату потом поставишь и время. А я протокол твоего допроса укажу более поздним временем. Эта бумага, чтоб ты понимал, она для суда, чтобы там к тебе отнеслись мягче! — я придвинул по столу к нему несколько листов и авторучку.

— Что писать? — Гущин с готовностью занес над бумагой самописку.

— Пиши, — и я начал диктовать, — Следователю Октябрьского РОВД Корнееву С.Е. — я ткнул пальцем, — Здесь пиши, посредине. Чистосердечное признание. И дальше — где, когда, и кем совершались кражи. Ты только про кражи пиши. Про разбои пока не нужно. И сильно не увлекайся, все подробности после.

Митяй корпел над чистухой, а я чувствовал себя не просто выжатым, но еще и дважды пережеванным лимоном. В голову пришла мысль, что недопитую водку надо было забрать себе. Хотелось употребить и завалиться до утра спать. В своей постели и непременно одному. Но спать мне придется еще не скоро, основная работа только начинается.

Глава 15

Я успел не торопясь выпить еще стакан чая и пролистать материалы по серии, выстраивая в голове канву допроса, когда Митяй закончил писать.

Прочитав его признание, я начал заполнять протокол допроса, на который ушло еще минут сорок. По древу я не растекался, для предъявления обвинения Гущину, Вирясову и их ареста оснований уже было достаточно.

— Пошли в камеру, а потом мы с тобой еще поговорим. Ты покопайся в своей голове, подумай, что еще интересного ты мне можешь рассказать. И если мы найдем общий язык, я постараюсь тебе помочь. По-настоящему помочь!

Закрыв дело в сейф, а потом заперев и кабинет, я отвел Дмитрия в дежурку и сдал его помдежу.

К начальнице я зашел без каких-либо видимых признаков триумфа. Держа в руке признание Гущина и протокол его допроса. Положив перед Лидой драгоценные бумажки, я уселся напротив.

— Что это? — Зуева уже остыла, но дружелюбием ее глаза не светились.

— Это раскрытая серия. Как и обещал тебе полтора часа назад, — я взял конфету с ее стола и, развернув, сунул в рот.

Лидия Андреевна недоверчиво начала читать документы и по мере опускания ее глаз по тексту, ее лицо расплывалось в улыбке.

— Надо доложить Данилину. Пошли, а то он на обед уйдет! — радостная начальница начала убирать в сейф уголовные дела, которые она перед моим приходом просматривала.

— Никуда не надо идти! — не вставая с места, осадил я ее. — И докладывать ничего никому не нужно. Пока не нужно! — с нажимом выделил я слово «Пока».

Я смотрел на нее и размышлял, как я ее буду сейчас останавливать, и как буду обеззвучивать, если она все же попытается рвануть к Данилину.

— Я тебя не понимаю, Сергей! Почему? — опускаясь на стул, Лида пока еще просто недоумевала. Вдруг ее губы скривились, — Это туфта? — она брезгливо, одним пальцем отодвинула от себя чистуху и протокол допроса Гущина.

— Это не туфта. Сейчас я подниму из камеры жулика, — я кивнул на протокол, — И ты сама сможешь удостовериться, что это не туфта.

Она все еще продолжала смотреть недоверчиво.