Совок 3

— Да там очень нехорошая история была, — мой собеседник брезгливо поморщился, — Этот Линюк пациенток больных пользовал. Тех, которые совсем уже не в себе и ничего соображают. На том он и погорел. Там двум или трем психическим бабам пришлось даже аборты делать! Я же говорю, что его чуть не посадили! Так-то он и сам на дауна похож и башка у него, как моя коленка, абсолютно голая.

А вот это уже кое-что! Надо будет сначала этих двоих подробно установить и все их художества тщательно отфиксировать. Со всей доказательной базой. И умышленное заражение мордовских механизаторов острой гонореей, и непотребства этого рыбного санитара с психическими феминами. Тут тоже железная статья вырисовывается. Самая, что ни на есть сто семнадцатая! С таким компроматом я от их анонимок и иных пасквилей надежно себя застрахую! Пусть только попробуют в мою сторону косо посмотреть, а уж, тем более, вякнуть! Распишу тогда я этих бл#дей туда-сюда по трафарету! И параллельно надо начинать вторую пару мерзавцев отрабатывать. Ничего, что у Коваленко их данных нет, кто-нибудь из писателей про них обязательно знает. А раз знает, то также обязательно расскажет!

Дочеркав уточняющие пометки в своем блокноте, я с разрешения Коваленко воспользовался телефоном и набрал Зуеву. Пора было выходить на поверхность.

— Ты где шарахаешься?! — раздался пилорамный визг начальницы, — Давай, бегом к Вдовину в прокуратуру, там у него очередной разбой с двойным убийством!

Глава 6

В прокуратуру Октябрьского района я рванул, поймав такси прямо на площади перед Домом Молодежи. На месте я был уже через двадцать минут. С места преступления Вдовин еще не вернулся и я, выскочив на улицу и тормознув частника, рванул в адрес.

Дом, где разбили семью начальника отдела городского управления торговли, был нестандартного проекта. Из желто-розового кирпича и с эркерами. Знатный дом, не для рабочих и крестьян. Гадать, в каком подъезде разбитая квартира не приходилось. Две милицейские машины, труповозка и еще пара авто с мигалками, кучковались у третьего подъезда. И отъезжающая оттуда же «скорая». К нему, к третьему подъезду я и двинул, на ходу доставая из внутреннего кармана пиджака служебное удостоверение.

В подъезд меня пустили беспрепятственно, а вот у двери шестьдесят восьмой квартиры меня тормознул сержант. Я не успел сверкнуть ксивой, как он махнул рукой, чтобы я не стеснялся. Наверное, он меня знал в лицо. Да и немудрено, ведь он наверняка свой, октябрьский. Едва войдя в широкий коридор, я столкнулся с судмедэкспертом, который двигался на выход со своим чемоданом в руке. Значит, жмуров он уже отработал и всё, что надо Вдовину надиктовал. Поздоровавшись и посторонившись, я пропустил трупореза к выходу, а сам направился внутрь квартиры на голос следака Вдовина.

— О! Следователь Корнеев явился! Года не прошло! — облил меня холодным сарказмом прокурорский следак, — Чего так долго? — недовольно посмотрел он на меня поверх очков.

— Я, Геннадий Николаевич, чтоб вы знали, не всегда в кабинете сижу! — огрызнулся я на охеревшего прокурорского, — У меня тоже в производстве уголовных дел хватает! По одному как раз и выезжал свидетеля допрашивать. И, как только узнал, что вы соскучились, так на такси и приехал! За собственные деньги, между прочим! — к концу моей отповеди Вдовин заметно сдулся.

— Ладно, ладно! — покосившись на присутствующих в комнате эксперта-криминалиста и какого-то майора с животом и с лысиной, — примирительно улыбнулся коллега, — Ты не гони волну, Корнеев! Понял я, понял, что человек ты занятой!

— Вот ведь молодежь нынче пошла! Слова сказать не дают! — как-бы шутливо обратился он за поддержкой к майору. Тот в ответ сокрушенно покивал головой.

— В общем так! — его лицо опять стало официально серьезным, — Там в квартире напротив, у соседей девочка находится. Семи лет. С ней ваш инспектор ИДН, Воронова, кажется. Врачи скорой сказали, что девчонка в порядке и с ней можно работать. Она их дочь, — Вдовин взглядом указал на приоткрытую в соседнюю комнату дверь. Очевидно там находились трупы потерпевших.

— Берешь девочку и ИДээНщицу и везёшь смотреть альбомы. Может, и признает кого, чем черт не шутит! — без особой уверенности произнес прокурорский. — Опера на это дело не посылаю, ты все-таки следователь и с оформлением не накосячишь. Не накосячишь ведь, а, Корнеев? — отыгрался прокурорский за мой прилюдный наезд.

— Она их, что видела? — удивился я, не став отвечать на хамский вопрос, — Тогда почему они ее в живых оставили?

— В масках они были. Трое. Как по ее описанию, так я думаю, что бабские чулки они на головы натянули, — ответил Вдовин, — Злодеи её в ванну затолкали и дверь подпёрли. А девчонка не будь дурой, в окошко подсмотрела, как они кухню шмонают на предмет ухоронок. Говорит, что один из них воду пил из-под крана и маску чуть сдвинул. Короче, езжай! — мне показалось, что Вдовин окончательно истратил на меня весь запас своего терпения.

— Геннадий Николаевич, разрешите, я пройдусь по квартире, — я мельком глянул на криминалиста, понимая, что и он может упереться.