Совок 7

— Не бзди, дружище! — аккуратно отодрал я его цепкие пальцы от своего предплечья, — Оно, может, и к лучшему всё. Представляется мне, что на этом теперь мутные и досадные недосказанности по поводу твоих шикарных хором прояснились. А прояснившись, тут же и закончились. Так что не переживай и считай, что твой босс Тютюнник пять минут назад с обретением хаты на Садовой улице, враз и навсегда обломался! Теперь пусть хоть кипятком до волдырей себе ляжки обварит, но дальше он уже против тебя не попрёт. Сам забоится, да и Дергачев ему этого не позволит. Не посмеют они поперёк подписи Первого секретаря горкома пальцы гнуть! Против партийца Палагина они — все трое — никто! Но, главное, что Тютюнник это и сам отлично понимает!

В то же время, успокаивая находящегося в состоянии душевного расстройства Гриненко, я сам был переполнен тревожными мыслями. Понимая, что погрязнув до ноздрей в жилищном конфликте Стаса с руководством РОВД, я крепко усугубил личные трудности. Мне сейчас даже вспоминать не хотелось про свои собственные проблемы с неправедно нажитой недвижимостью. Которую уже почти всю заполнил импортной мебелью. И про добрейшую из женщин, носящую фамилию Капитонова, и имя Евдокия, мне тоже не хотелось вспоминать. Не хотелось до тошноты и до кровавого поноса! И это при всём при том, что послезавтрашний день политзанятий был отнюдь не за горами. Вдобавок, по всему выходит, что сомнительная репутация жилищного скандалиста и защитника угнетённых, теперь надолго останется за мной. Перспектива прослыть ментом-диссидентом меня совсем не радовала. Даже в масштабах Октябрьского РОВД меня не влекло амплуа народовольца-правозащитника.

— Друг Гриненко, а скажи-ка ты мне, как русский человек русскому человеку! — чтобы как-то отвлечься от тягостных мыслей, обратился я к оперу, — Что тебе известно о ликёро-водочном заводе? Мне по нему дело отписали, спирт там пропал.

— Не так уж и много известно, — нехотя оставил волнующую его переселенческую тему Стас. — Территория не моя, поэтому бывал там всего несколько раз. В основном, когда сутки дежурил. А что?

— Говорю же, спирта там недостача открылась! После того, как завскладом от сердечной болезни усоп, а оставшиеся в живых, провели инвентаризацию. Опера нашего отделения БХСС материал собрали по хищению, а Данилин эту тухлятину мне отписал, — пояснил я свой нездоровый интерес к «ликёрке».

Гриненко приостановившись и сдвинув брови, задумался. Размышлял он недолго.

— Если по-уму, то тебе сейчас, после произошедшего, лучше у нас в уголовке не появляться! — разродился он несложной, но неоспоримой аксиомой, — Поэтому ты иди в кабинет, а я загляну к тебе через полчаса. Слава Дьяков, опер наш, «ликёрку» территориально обслуживает по линии розыска. Приведу его к тебе! Он худо-бедно, но оперативной обстановкой владеет и подсобный аппарат у него там наверняка имеется. Не может не быть! Но совсем не факт, что где-то в бухгалтерии, сам понимаешь!

Что ж, на безрыбье и сам раком засвистишь. Отчасти Стас был прав, у опера уголовки агентура не совсем той направленности, что в данный момент интересовала меня. Мне бы сейчас больше пригодились познания агентуры оперов из ОБХСС. Но хоть что-то…

Вернувшись к себе, я прежде всего сходил с чайником за свежей водой. Связав свой личный электрососуд с государственной энергосистемой через розетку, я уже в который раз принялся вникать в материалы, собранные бэхами по «ликёрке». Акт ревизии и несколько заполненных бланков объяснений понимания мне не добавили. Если бы прежний заведующий складом сырья так скоропостижно не помер от инфаркта, то, скорее всего, и дела бы сейчас никакого не было. Я был уверен, что к следующему отчетному периоду сошлось бы всё тютелька в тютельку. Но, что случилось, то случилось. Человек тем и нехорош, что вороват, непредсказуем и порой внезапно смертен. Поэтому мне и приходится напряженно морщить ум, размышляя, кого, и как привлечь к расследованию в качестве специалистов.

Видать не судьба мне была сегодня заняться криминальной усушкой и утруской этанолового эквивалента. Я вновь был отвлечен от скудной по количеству и содержанию кучки бумаг. Которые, по злому року и начальственной воле майора Данилина, достались мне от отделения БХСС.

Заслышав скрип двери и повернув к ней голову, я увидел гражданку Толкунову, наполовину протиснувшую левую часть рельефного туловища в мой кабинет. Даже видимой составляющей своего роскошного тела Зинаида Михайловна производила неизгладимое впечатление. А представив остальную пропорцию её телесного богатства, что оставалась пока еще вне поля моего зрения, я снова захотел жить и дышать полной грудью. Даже с учетом присутствия в этой жизни ликёро-водочного завода и гидры коммунизма в лице мадам Капитоновой.

— Здравствуйте, Сергей Егорович! — застенчиво, в самом прямом смысле этого слова, поприветствовала меня Зинаида, — Вызывали? — она так половинчато и продолжала присутствовать в моем кабинете, стеснительно не переступая порога всем остальным естеством.