Совок-9

Плюнув на служебную дисциплину, я решил отвлечься от надоевшей рутины и посетить своего друга Гриненко. Развернувшись через трамвайные пути, я прибавил скорости и двинулся в сторону больнички, выстраивая в голове маршрут мимо рынка или гастронома. Думать про скорую встречу с Никитиным мне не хотелось. Что-то подсказывало мне, что этот поганец задумал недоброе. Н-да…

Глава 13

В гастрономе я приобрёл несколько, даже на вид хрустящих, булочек по шесть копеек и две широкогорлых бутылки со сливками. Они были с желтыми мембранами из фольги вместо пробок. Еще купил четыре плитки шоколада на взятки медперсоналу и кольцо «краковской». Она стоила дорого и только потому, наверное, задержалась для меня на витрине.

Рынок уже был полупустой, но мне удалось после символического торга завладеть сезонными яблоками и грушами. Которые я намеревался презентовать травмированному, но, судя по послеобеденному времени, уже накормленному Минздравом оперу. Так сказать, взял раненому товарищу пестицидов на поправку. И, чтобы товарищ помнил, что друг о нём помнит. Колбасу я собирался заточить сам, так как в суете сегодняшних событий традиционно остался без обеда.

Насколько я помнил по личному опыту пребывания в медицинском стационаре, время сейчас было не приёмное. Тот самый «тихий час», когда больным положен оздоровляющий послеобеденный сон.

Поэтому, предъявив служебное удостоверение, я прошел через приёмный покой. Через те самые двери, которые никогда не закрываются и к которым машины скорой помощи круглосуточно подвозят болящих и страждущих. Невзирая на самый строгий распорядок медучреждения.

Чтобы на какое-то время замаскироваться и закосить под своего в данном заведении, за одну шоколадку я сторговал у медсестрички в аренду белый халат. Пришлось клятвенно пообещать вернуть его через полчаса. К моему глубочайшему удивлению, прижатая к груди свободная от авоськи ладонь и упоминание «честного комсомольского», прыщавую девушку в белом впечатлили. Словно бы это было обещание жениться. А, может, потому, что у неё на левой стороне халата, прямо на пупырышке недогруди, висел комсомольский значок.

На этот раз до нужной палаты я добрался без помех. Просочившись за дверь, я обнаружил, что старший лейтенант Гриненко злостно нарушает режим содержания. Он стоял у окна и тупо пялился через открытую створку на волю.

— Нехорошо, гражданин больной! — понизил я голос до солидного баритона и сделал его строгим, — Вам сейчас в постели лежать полагается! — с удовлетворением отметив, как дёрнулся бесстрашный опер и, как повернулся он ко мне с уже виноватым лицом.

— Бля! — с облегчением выдохнул Стас, сменив тревогу на радость, — Здорово, Серёга!

— Не ругайся, Станислав, ты же какой-никакой, но всё же милиционер! — пристыдил я друга справедливым чопорным замечанием, — Как себя чувствуешь? Выписать когда обещают? — по привычке уселся я на пустую соседнюю кровать.

— Пока ничего не обещают, — улыбка сползла с лица боевого товарища, — Пока вены дырявят и жопу всю уже искололи! Говорят, что рёбра и рука, это всё херня… Ерунда, то есть, а вот с головой придётся полежать. Далась им эта голова! — осторожно трогал он свою марлевую, как у Полиграф Полиграфовича Шарикова, хоккейную каску-повязку.

Договаривая последнюю фразу, Гриненко уже увлеченно потрошил принесённую мной авоську. К моему, не ужасу, но смятению, он схватил не яблоко и не грушу, а кольцо «краковской». И разломив его пополам, начал пожирать одну из половинок. Как тот полоумный поп из хрестоматийных для меня «Двенадцати стульев». Даже не потрудившись содрать с польской городской однофамилицы далеко нестерильную кишоболочку.

Из происходящего я сделал вывод, что персонал пищеблока данного богоугодного заведения обилием калорий своих нахлебников не балует. И совсем не исключено, что это не банальное воровство, а продуманная и благородная стратегия. Наверняка, даже согласованная с главврачом. Дабы подавляющее большинство болящих, как пиявки, присосавшиеся к больничному котлу Облздрава и, безусловно, являющиеся симулянтами, задерживаться в этих стенах не стремились. А побыстрее и, не солоно хлебавши, возвращались в народное хозяйство, к своему созидательному труду.

Куда деваются сэкономленные на симулянтах излишки продуктов, сомневаться не приходилось. Скорее всего, они использовались по назначению там, где этих симулянтов отродясь не было. Но не исключено, кстати, что Сульдина Таисья не одна такая умная, и часть утаённых харчей, после некоторой термической переработки, реализуется где-нибудь на железнодорожном перроне или у автовокзала. Хотя, это вряд ли. Это же не дармовая плацента разрешившихся от бремени совгражданок. Нежнейшая и свежайшая, да еще в румяных пирожках. Которые с пылу, с жару и выглядят так аппетитно. И вкусны до безумия, если верить счастливчикам, их вкусивших… Н-да…