Совок-9

Заручившись согласием Алексея Константиновича согласием на рандеву, я снова взялся за телефон. На этот раз я принялся добиваться встречи с начальником Октябрьского РОВД.

С Дергачевым меня соединили без промедления. Подполковник так же не стал противиться и согласился принять меня прямо сейчас. Осталось дело за малым. Надо было ненадолго прикрыть Вязовскина. В том смысле, что в чулан.

— Пошли, друг мой, еще немного в клетке посидим! — жестом показал я Алексею, что пора прекращать истребление моих пряников и подниматься со стула на выход.

Лицо несчастного исказилось в гримасе отчаянного разочарования.

— Я так и знал! — полным трагизма голосом, взрыднул он, — А ведь я вам почти поверил! Я не хочу обратно в тюрьму!

Неправильно понявший меня Алёша, смотрел на меня, как обманутая похотливыми стройотрядовцами селянка, ощущающая уже третий месяц, что беременна двойней.

— Придурок, ты чего напридумывал⁈ — сплюнув, чертыхнулся я, поняв, чего так испугался спирто-хищник, — Полчаса посидишь внизу и я тебя потом выпущу! Домой уйдёшь не позже, чем через час, это я тебе обещаю!

Недоверчивый и до крайности расстроенный Вязовскин взволнованно теребил воротник своей, пропахшей камерой, фланелевой рубахи в крупную клетку.

— Даже не сомневайся, Алексей Мордухаевич! — с чувством заверил я литературного деятеля в ликёроводочной отставке, — И не волнуйся, я тебе даже трояк на такси дам, чтобы ты своим тюремным ароматом людей в общественном транспорте не пугал! Пошли уже в камеру, а то меня начальник ждёт!

Я сдал помдежу несчастного и всё еще продолжавшего нервно трепетать, гражданина Вязовскина. После чего устремился к кабинету начальника райотдела.

Дергачев встретил меня без радости и без воодушевления. Он был заметно напряжен и встревожен, но умело скрывал свою нервозность под маской суровости.

— Присаживайся! — указал он на ближайший к себе стул, — Ты говоришь, что всё у тебя идёт по плану? — пытаясь казаться равнодушным, поинтересовался он.

— Так точно, товарищ полковник! — не отходя далеко от образа преданного недоросля-солдафона, ответил я, — Материалы дела готовы для передачи в прокуратуру. Это, во-первых! Во-вторых, считаю целесообразным немедленно принять меры к задержанию майора милиции Никитина Бориса Евгеньевича, как вы вчера и собирались сделать, Василий Петрович.

Дергачев смотрел, слушал, но ничего не предпринимал и рука его к телефону не тянулась. Поубавилось у него решимости со вчерашнего дня. Ему, как мне показалось, чертовски хотелось самоустранениться от скандальных и болезненных процессов, слишком далеко выходящих за границы его Октябрьского РОВД. А еще было сильно заметно, что ему хотелось душевного покоя. Которого в очередной раз его лишал неуёмный пацан с лейтенантскими погонами. Но при всём при этом подполковник был мужиком умным и малодушной минутной слабости он не поддался. Свою массивную медвежью башку в пыльный песок он, как страус, не засунул.

— Ты уверен, лейтенант, что у тебя хватит достаточных и неоспоримых оснований, чтобы в полный рост залупиться на горУВД? — невыразительным голосом, но очень заинтересованно и напряженно спросил он, — Корнеев, ты же не хуже меня знаешь, что сейчас ты не только на Никитина хвост поднимаешь, ты еще и на руководителя ОБХСС замахиваешься! И на начальника УВД, который стоит за ним.

Задавая мне этот вопрос, подполковник смотрел на меня не только с усталым раздражением. Но и с надеждой, скрыть которую ему никак не удавалось.

Это означало, что какой-никакой авторитет я в его глазах за последнее время начал приобретать.

— Знаю, Василий Петрович! — без малейшего сомнения в голосе, заверил я начальника РОВД, — И основания для привлечения майора Никитина в качестве обвиняемого у меня есть. Равно, как и для его задержания или объявления в розыск. Здесь прямые показания сообщников на него! — положил я перед подполковником корки с материалами уголовного дела. — А внизу в камере сидит один из его подельников, можете сами ему задать свои вопросы, — вывалил я завершающий аргумент, ради которого пришлось притормозить в клетке несчастного потомка вечногонимого народа.

Как и большинство оперов, нудному изучению протоколов подполковник Дергачев предпочел живое общение с жуликом. Встрепенувшийся и повеселевший подпол через селектор дал команду в дежурку и уже минут через пять, в кабинет ввели Алексея Мордухаевича Вязовскина.

Алёша ничего хорошего от судьбы уже не ждал и лишь затравленно озирался по сторонам потухшими глазами. Оживился он только после того, как увидел меня, вольно расположившегося на стуле неподалёку от крупного мужика солидной наружности и с большими звёздами на погонах. Сообразив, что не всё еще потеряно, кладовщик с задатками литературного критика, взял себя в руки и чуток приосанился.

— Гражданин Вязовскин! — поторопился я сразу расставить приоритеты, — Товарищ подполковник хочет задать вам уточняющие вопросы, касающиеся уголовного дела, по которому вы проходите и по которому вы ранее давали показания. Вы готовы?