Современная датская новелла

У него нет денег, так что ж с того. Город, славу богу, не нищий. У Хенрика достаточно места в его каморке, что помещается позади мясной лавки. Она расположена между коптильней и хлевом, резкий запах мочи и навоза смешивается в ней с аппетитным запахом копченой колбасы и окороков, здесь слышно, как приговоренная к смерти скотина шумно дышит и бьет копытом о глиняный пол. Благодарить бы да благодарить Хенрика за такое гостеприимство, но Эрвин не может видеть, как во дворе забивают скот, и слышать его жалобное испуганное мычание, он покидает Хенрика на другой же вечер. К тому времени слух об Эрвине облетел уже весь городок, и местный плотник, Еспер Момсен, собственной персоной явился в мясную лавку. Все решилось к обоюдному удовлетворению, точно было подготовлено заранее. Только накануне первый помощник плотника покинул город вместе с кухаркой булочника, которая была уже на пятом месяце, и тут вдруг как с неба свалилась замена. Плотник Момсен — человек религиозный, он все вручает воле господней, и, надо сказать, он редко бывает разочарован. Господь берет, господь дает.

Плотник Эрвин работает весь долгий день, а вечера проводит в трактире. Так и идет его жизнь. Мелкие прозрачные бусинки водки катятся по языку. Черного дрозда он всегда носит за пазухой, и это отнюдь не способствует успешной работе. Дрозд живет у него под курткой и не желает оставаться ни в каком ином месте. Плотник Момсен считает, разумеется, что любовь к тварям небесным доставляет радость, но, с другой стороны, в писании говорится, что каждый должен зарабатывать хлеб свой в поте лица своего. А на лбу Эрвина даже в самый жаркий день не увидишь и капельки пота, и все это из-за дрозда. Дрозд требует известной степенности и неторопливости. Плотник Момсен подавляет недовольство и, поплевав на руки, налегает на рубанок; однако, если подумать, вряд ли можно считать, что смысл божьей любви заключается в том, чтобы хозяин из-за ручного дрозда работал вдвое больше, чем его помощник!

Но на стороне Эрвина весь город, особенно женщины. Доброта ценится больше, нежели усердие. Так проходят теплые июньские дни, и Хенрика с Эрвином, как ни странно, частенько видят вдвоем, а ведь они такие разные люди. Хенрик дерзок и хвастлив, а Эрвин кроток и скромен, у него такие ласковые руки, такой тихий голос. Может, прав пастор, когда говорит, что в каждом человеке есть что-то доброе, хотя порой оно таится глубоко-глубоко; тогда, значит, перспективы в отношении спасения Хенрика не так мрачны, как предсказывают святоши. А может, прав трактирщик, который на основании своего жизненного опыта утверждает, что противоположности всегда сходятся. Последнее более вероятно, потому что Хенрик ни капли не изменился. Девушки по-прежнему держатся от него на почтительном расстоянии, и, чем они порядочнее, тем это расстояние больше. Только одна Клотильда, которой не ведомы ни стыд, ни порядочность и которой нечего терять, ибо последние крохи и того и другого давно уже потеряны, составляет исключение.

Эрвин — это сама сказка, снизошедшая на город, чудесная, простая и возвышенная. Как сказал отец церкви: «Вы должны любить даже самое малое из созданий моих!» — а разве его птица — это не символ взаимопонимания, терпимости и любви? И люди, нога которых никогда не ступала на посыпанный песком пол трактира, почтили своим присутствием это тесное и сумрачное заведение, чтобы посмотреть, как Эрвин кормит своего дрозда, как разговаривает с ним и как доверчиво ложится дрозд к нему в руку.

Особенно людей поражает достоинство, с каким птица стоит на столе и вертит головкой во все стороны. Она не испытывает ни малейшего страха. Кажется, будто она прислушивается к разговору и думает о чем-то своем. Кто знает, что за мысли таятся в головке этой удивительной птицы? Чего только не увидишь между землей и небесами!.. И люди торжественно качают головами, и трактирщик потирает руки, ибо он, так же как пастор, заинтересован, чтобы к нему ходило побольше народа, но в церковь люди ходят только по воскресеньям, а к нему — каждый вечер. И, если бы это не шло вразрез с его строгими деловыми принципами, он платил бы Эрвину проценты с увеличившегося дохода. Однако принципы на то и существуют, чтобы им следовать, так что вместо процентов трактирщик от всей души подносит доброму плотнику бесплатную чарку. Одновременно он подливает водицы в свое светлое пиво, хотя на вкус это почти не заметно. Добродетель хороша на словах, но своя рубашка ближе к телу, и кто посмеет упрекать его за то, что пиво не совсем удалось ему именно в это лето?

Тяжелее всех приходится женщинам, они переживают эту сказку не так, как мужчины. Ни одна юбка, уважающая самое себя и свою репутацию, не опустится на жесткую скамью трактира. Поэтому, когда подогретые водкой и добротой мужчины добираются до надежной семейной гавани, от них требуют подробного отчета.

Не одно девичье сердце начинает биться сильнее при мысли о высоком кареглазом плотнике. А не кроется ли печаль за худощавыми чертами его лица? А не нуждается ли он в теплом женском сочувствии?