Современная финская новелла

— Да еще возьмет с собой бутылки две пива… Даже не верится, как это мы сначала жили в однокомнатной квартире, и в доме была только общая для всех жильцов сауна в подвале. Не то что собственной ванны, даже душа не было, ничего… А когда уже родилась Ханнеле и мы перебрались в двухкомнатную, он совсем не вылезал из ванной! Даже еду ему туда носили — сделал проволочную подставку, укрепил ее на краях ванны и на нее ставил тарелку! — объясняла Рийтта жене Куяанпя.

— Жуткое дело! — смеялась та.

— И всего-то раза два было! — ворчал Хелениус.

— Ах два! Нет, раз двадцать, если не сто! — перебила Рийтта.

— Ну ладно, зато это была настоящая ванна, хорошая, большая. В теперешнем «сидячем варианте» только ишиас наживешь, — сказал Хелениус.

Возвращаясь в гостиную, они заглянули в кухню. Куяанпя как раз ставил бокалы на поднос.

— Собственно, это я зря стараюсь… Вот твой, а это твой… — раздал он бокалы.

Женщины остались осматривать кухню. Хелениус прошел к окну гостиной и отпил из бокала.

— Фото и тексты я положил тебе на стол. — Куяанпя подошел к нему поближе.

— Что? Ах, те… — вспомнил Хелениус. — Хорошо, спасибо.

— И если ты завтра до десяти сварганишь заголовки, получишь их в первой половине дня, — пообещал Куяанпя.

— Сделаю сразу же, с утра. Эх, не будь этот Бакман таким жмотом, отдавали бы все заголовки в набор. У меня знакомый в одной фирме, там ничего другого и не делают, кроме заголовков. Именно для рекламных бюро и журналов, и всех, кому нужны нестандартные шрифты, — вздохнул Хелениус.

— Ах это, я тоже знаю…

— Вообще-то, разве не странно, что даже есть такая фирма, где делают только заголовки? — Хелениус улыбнулся.

— А чего же, фирмы есть любые, — кивнул Куяанпя. Из кухни слышалось позвякивание посуды, женщины, кажется, вместе накрывали на стол. Хелениус смотрел через окно в темноту вечера. Отблеск огней города на нижнем краю плотных облаков окрашивал их в грязно-коричневый цвет. Издалека доносился затихающий перестук колес пассажирского поезда.

— Похоже, немного похолодает, — сказал Куяанпя.

— Пожалуй, да, — согласился Хелениус.

— Сегодня я и не побегал, — заметил Куяанпя. — Для лыж вечером было еще слишком тепло, снег был липкий.

— Ты вечером ходишь на лыжах? — удивился Хелениус.

— Да. Нынешней зимой почти регулярно. Ведь по беговой дорожке всегда прокладывают лыжню.

— Это я заметил.

— И она освещена, так что идти на лыжах там удобно, — сказал Куяанпя. Хелениус посмотрел на него и потом снова в окно: видна была часть автострады, по которой цепочкой тянулись машины.

— А тебе не кажется… Как бы это сказать? По-моему, как-то бессмысленно ходить на лыжах по одному и тому же маленькому кругу? — спросил Хелениус.

— Но ведь круг-то почти в километр длиной. Сначала я делал два-три круга, теперь прибавил… Уже довольно легко пробегаю десять кругов, — улыбнулся Куяанпя.

— Мхм… Я бы рванул куда-нибудь в настоящий лес или туда, на лед залива, — рассуждал Хелениус.

— Вот он такой! — услышал Хелениус позади себя голос Рийтты. — Ему уже сорок, а все еще не уразумел, что головой стену не прошибешь, бей сколько хочешь.

— Эй, мужчины, идите кофе пить! — позвала жена Куяанпя.

— Конечно, это интереснее, но в лесу-то ведь темно… — продолжал Куяанпя по дороге на кухню.

— Продаются же фонари на голову, как у шахтеров, — сказал Хелениус. Куяанпя посмотрел на него растерянно.

— Думаешь, такого будет достаточно? — сомневался он.

— Не слушай ты моего старика, он иногда так сияет с макушки до пят, словно сам большой фонарь, — перебила Рийтта.

— Да-а… — смущенно засмеялся Куяанпя, поняв, что слишком серьезно отнесся к словам Хелениуса. Они сели за стол, и жена Куяанпя налила кофе, Хелениус рассматривал пирог с черникой: ровные края и одинаковые полоски теста, наложенные крест-накрест, свидетельствовали, что пирог куплен в магазине. Когда настала его очередь, Хелениус отрезал большой кусок и осторожно положил на тарелку, чтобы не запачкать белую с кружевным краем скатерть.

— Ах, как хорошо, небось сама пекла? — похвалила Рийтта, проглотив первый кусок.

— Да где там! Много ли напечешь, если ходишь на работу, — сокрушалась жена Куяанпя, но, похоже, была довольна оценкой пирога.

— Верно, не успеть, — согласилась Рийтта.

Хелениус ел пирог, огорчаясь, что взял себе так много: черника была положена в пирог лишь для проформы — тоненьким слоем, а под ним шла толстенная корка из жесткого дрожжевого теста, к тому же пересушенного в духовке. Часто прихлебывая кофе, Хелениусу удалось разжевать пирог и проглотить. Жена Куяанпя подливала кофе и жаловалась, как трудно организовать уход за детьми: младшего сына пришлось в этом году перевести уже в третий детсад. Хелениус рассеянно слушал разговор женщин и разглядывал висящие на стене тарелки, на которых были неумело намалеваны разные рыбы. Окуня Хелениус узнал по плавнику на спине, лосося — по серебристой окраске, но других рыб определить не смог. Тут на лестничной площадке послышался жалобный лай собаки.

— То и дело гавкает! — Жена Куяанпя вздохнула.