Современная французская новелла

Монте-Карло. Мелани с ухватками завзятого игрока поставила на красное и проиграла. Сантимы были поставлены на 7 и 8 (ее возраст, как сообщила она с ослепительной улыбкой), а потом на 3 и 5 (возраст Антуана). Ставила она на красное и на черное — все съела рулетка. В общем итоге сумма была внушительная.

К утру пришлось вынести из зала крупье, который вдруг весь позеленел. Вот тут-то Мелани царственно поднялась и вышла, оставив десять сантимов обслуживающему персоналу, что в общем-то было справедливо.

А крупье был Альбер. Увидев, что его сокровище пропало зря, он заболел желтухой и умер.

Безумства не должны длиться долго, как, впрочем, и благоразумие, — иначе они теряют свою прелесть. «Мы еще как-нибудь снова попробуем», — твердила Мелани. Потом мы вернулись в Лотиньяк, чтобы обосноваться там и вступить в зимнюю пору своих собственных времен года. Впрочем, нас не покидало хорошее расположение духа — единственное, что нам оставалось.

Быстротекущее время в Лотиньяке как-то особенно милосердно к человеку, а это мне по душе.

Антуан нашел себе жену, его мать меня балует, я толстею. Единственно, о чем я сожалею, — будь мы с Мелани чуточку помоложе, мы непременно бы с нею поженились!

А Дюпе после смерти Мао едва оправился от удара. По последним сведениям, он стал придерживаться доктрины Муна. В его годы уже трудно перестраиваться, и он, так сказать, остался при своих убеждениях. И при своих привычках: у Муна он ведет отчетность. Говорят, что он далек от разорения. Я всегда подозревал, что он кончит жульничеством.

ПЬЕР БУЛЬ

Перевод М. Пастер

Ангелоподобный господин Дайх

1

— Это необычайное событие, мсье, приключилось с одним из моих друзей, давнишним соучеником по коллежу. Мы с ним поддерживали приятельские отношения, хотя, случалось, я подолгу не получал от него никаких вестей. По роду своих занятий мы оказались оторванными друг от друга, да и знакомства у нас были в разных кругах. Я, как вам известно, изучал право и некоторое время практиковал как адвокат, не слишком, впрочем, успешно. Затем я вступил в лоно церкви. Он же тем временем добился значительных успехов в научных исследованиях, особенно в области физики, биологии и разработке способов приложения их к медицине. Всем этим он увлекался самозабвенно. Завершив свое образование в лучших университетах восточного мира, он занялся научной деятельностью. На Востоке провел он долгие годы, там же и защитил докторскую диссертацию, отмеченную глубиной и оригинальностью. В конце концов он объявился в королевстве Шандунг в качестве врача. Клиентура его была немногочисленна, ибо большую часть своего времени мой друг отдавал научным изысканиям. Следует сказать, что именно такого рода занятия соответствовали складу его живого и проницательного ума скорее, нежели что-либо иное.

Помимо естественных дисциплин, он увлекался литературой, причем литературой самых различных стран, выделяя все-таки среди других англосаксонскую. Если я останавливаю ваше внимание, мсье, на этом факте, то лишь потому, что чтение романа одного весьма известного английского писателя и натолкнуло его на открытие, о котором пойдет речь.

— Твой приятель, старик, заинтересовал меня. Как его имя?

— Боюсь, оно покажется вам не слишком благозвучным, а подобрать ему точный эквивалент в вашем языке трудно. С вашего позволения я буду звать его Джекиллем.

— Джекилль? Это имя мне знакомо. Встречалось в какой-то книге. Джекилль… А почему, собственно?

— Ну, прежде всего потому, что его приключения весьма заметно напоминают события, описанные Стивенсоном, впрочем, кое в чем и отличаются. К тому же не что иное, как роман Стивенсона, сыграл решающую роль в его судьбе.

— Старик! — воскликнул я, нетерпеливо потирая руки. — Такое начало меня заинтриговало. A-а, я припомнил! Речь идет о романе Стивенсона «Загадочная история доктора Джекилля и мистера Хайда». Он мне всегда очень нравился, этот роман. Так твой друг, доктор Джекилль, он…

— Да, он был под сильным впечатлением этой книги, находил в ней отражение собственных мыслей и увлечений — он втайне вел исследования в собственной лаборатории и к тому времени был близок к их завершению.

По многу раз перечитывал он эту книгу, но однажды, взяв ее в руки, вдруг остановился, пораженный, на одном эпизоде, словно впервые постиг его сокровенный смысл. Я могу процитировать этот отрывок по памяти, поскольку дальнейшие события побуждали меня часто к нему возвращаться в надежде проникнуть в таинственное его значение.

— Так процитируй же скорее, старик, умоляю! О чем там говорится?

— Это тот самый эпизод, когда доктор Джекилль делает свое признание. Помните? В тот миг, когда он испытывает на себе действие изготовленного им эликсира и тем самым дает рождение гению зла Хайду.