Современная французская новелла

Грузовик, который ведет Гастон, продолжает свой путь. Впереди него едет машина «скорой помощи» с вращающимся сигнальным фонарем на крыше. Вскоре она переходит в правый ряд и приближается к повороту на Бон. Обогнав ее, тяжеловоз продолжает двигаться в сторону Парижа. А «скорая» замедляет ход на подъеме и проезжает мимо дорожного указателя, на котором Пьер, потерявший сознание, уже не сможет прочесть: «Люзиньи-сюр-Уш, 0,5 км».

Конец Робинзона Крузо

Перевод Л. Завьяловой

— Он был тут! Был! Видите, в открытом море, — 9°22' северной широты, как и остров Троицы.

Пьяница тыкал почерневшим пальцем в промасленный обрывок географической карты, и каждое его громкое заверение вызывало у рыбаков и докеров, окружавших наш столик, взрыв смеха.

Его знали все. Он занимал тут особое положение. Частица местного фольклора. Мы пригласили его выпить с нами, чтобы послушать, как он хриплым голосом начнет рассказывать свои очередные истории. Что же касается его приключения, оно — а это часто случается — было беспримерным и в то же время горестным.

Сорок лет назад он исчез в море вслед за многими другими. Его имя начертали на стене в церкви наряду с именами остальных членов экипажа. И скоро о нем забыли.

Не настолько, правда, чтобы не узнать, когда двадцать два года спустя он объявился вместе с негром, косматый и неистовый. История, которую он извергал из себя по любому поводу, была поразительной.

Единственный из всех он спасся после кораблекрушения и так бы и жил в одиночестве на острове, где обитали только козы да попугаи, если б не этот негр, которого, по его словам, он вырвал у оравы каннибалов. В конце концов их подобрала английская шхуна и он вернулся домой, но не сразу, а лишь после того, как сколотил небольшое состояние на торговых махинациях, — в те времена на Карибских островах это было делом несложным.

Его возвращение отпраздновали. Он женился на молоденькой женщине — по возрасту она годилась ему в дочери, — и обычная жизнь, казалось, закрыла эту широкую скобку, за которой осталась непонятная, полная пышной зелени и птичьих криков жизнь, — скобку, некогда открытую по прихоти судьбы.

Но это только так казалось, ибо в действительности год за годом невидимый червь подтачивал семейную жизнь Робинзона изнутри. Пятница, его черный слуга, сдался первым. После многих месяцев безупречного поведения он запил — вначале потихоньку, потом все более и более открыто и буйно. Затем произошел следующий инцидент: двух девушек на сносях приняла больница Святого духа и почти одновременно они произвели на свет маленьких метисов, на удивление похожих друг на друга. Не было ли это двойное преступление знамением?

Однако Робинзон защищал Пятницу со странным упорством. Почему он не прогнал его? Какая тайна — быть может, одна из тех, в которых не признаются, — связывала его с этим чернокожим?

Наконец у соседа была похищена довольно значительная сумма денег, и еще раньше, чем подозрение пало на кого-либо, Пятница бесследно исчез.

— Вот дурень, — прокомментировал Робинзон. — Если ему понадобились деньги, мог бы попросить у меня! — И неосмотрительно добавил: — Ну, да я знаю, куда он подался!

Ухватившись за эти слова, пострадавший требовал, чтобы Робинзон либо возместил нанесенный ему ущерб, либо выдал вора.

Робинзон не долго артачился и вернул краденое. Но с этого дня, как было замечено всеми, он мрачнел все больше и больше, стал таскаться по пристаням и портовым кабакам, время от времени повторяя:

— Он вернулся туда как пить дать. Этот проходимец сейчас там!

Дело в том, что его и в самом деле связывала с Пятницей давняя тайна, и этой тайной было зеленое пятнышко, которое Робинзон по возвращении заставил портового картографа обозначить на синеве Карибского моря. В конце концов, остров этот был его молодостью, его приключением, его садом — великолепным и необитаемым. А что ждало его под этим дождливым небом, в этом липком городе, среди торгашей и пенсионеров?

Молодая жена Робинзона, обладавшая природным умом, первая разгадала его странную, его смертную тоску.

— Ты скучаешь по нему, я это прекрасно вижу. Ну, признайся, что это по нему ты тоскуешь?

— Я? Да ты что! О ком, о чем я тоскую?

— О своем необитаемом острове, конечно! И я знаю, кто удерживает тебя, иначе ты уехал бы завтра, знаю! Я!

Он громко протестовал, но чем громче он кричал, тем больше жена убеждалась в своей правоте.

Она нежно любила мужа и никогда ни в чем ему не отказывала. Она умерла. Робинзон тут же продал дом и участок, зафрахтовал парусник, чтобы отправиться к Карибским островам.

Прошли годы. Робинзона опять начинали забывать. А когда он снова объявился, то, казалось, изменился еще больше, нежели после своего первого путешествия.

Он приплыл на старом грузовом судне, где работал помощником кока. Он постарел, одряхлел и насквозь пропитался алкоголем.

Слова, сказанные им по возвращении, вызвали всеобщий хохот.

— Ну, будто сквозь землю провалился!