Современная японская новелла 1945–1978

Услышав заветное «да-а», я сбежал. Так продолжалось дней десять. А когда я очнулся, то увидел, что со мной творится что-то неладное. Меня терзали сомнения. Днем я не мог поверить Сино, не мог избавиться от мысли, что ее благосклонность ко мне всего лишь профессиональная привычка. А по ночам не мог не верить ей, не мог не думать, что она привечает меня от чистого сердца. По ночам душа моя успокаивалась, и я засыпал, смеясь над своими дневными сомнениями. А утром просыпался совершенно разбитый и ненавидел себя за свои ночные грезы. Я разрывался между этими двумя чувствами, меня все больше затягивало в трясину любовных мук.

Как-то июньским вечером, разговаривая с Сино, я обмолвился, что в Фукагава навсегда потерял брата. При упоминании о Фукагава у Сино заблестели глаза, и она сказала, что Фукагава — ее родина, она не была там уже восемь лет и очень хотела бы туда съездить. Не долго думая, я предложил ей поехать вместе. Мне самому хотелось хоть раз увидеть Сино днем.

Но у Сино было много постоянных посетителей, и ей никак не удавалось вырваться. Прошел месяц, прежде чем мы выбрались в Фукагава. Тогда я впервые поверил в искренность Сино. Ее отпустили в Дни поминовения умерших.

В тот вечер, когда мы вернулись из Фукагава, я чувствовал себя перед Сино виноватым. Днем она вела себя так же просто и непринужденно, как и вечером, а я по-прежнему был скован и замкнут. В этот вечер я написал Сино первое письмо. Не для того, чтобы извиниться, а для того, чтобы ответить откровенностью на откровенность.

«Из этого письма Вы узнаете, что я утаил от Вас, когда в Фукагава рассказывал Вам о брате. Я шестой в семье, у меня было два брата и три сестры. Но когда мне исполнилось шесть лет, средняя сестра покончила с собой, как раз в день моего рождения. Она любила одного человека, он не отвечал ей взаимностью, и, не выдержав мучений, она утопилась в море, в Цугару. Летом того же года отравилась старшая сестра, решив, что виновата в смерти средней сестры. Она легла головой на кото и приняла яд. А осенью пропал бесследно старший брат. Он был очень впечатлителен и, видимо, не мог пережить гибели двух сестер. Наверное, он умер, потому что следы его до сих пор не обнаружены. Средний брат был сильным, деловым человеком, и мы очень надеялись на него. О нем я и рассказывал вам сегодня. Он жил в Фукагава, и благодаря его помощи я мог учиться в университете. Но три года назад, поздней весной, он заявил нам, что хочет открыть собственное дело — лесопильную контору, а для этого ему нужны деньги. Заручившись нашим согласием, он поехал в деревню, распродал наше скромное имущество, одолжил денег у родных и исчез неизвестно куда. (В Киба я сказал вам неправду, извините меня.)

Вероломство брата чуть не загубило всю семью. У отца сделался инсульт, и он свалился. Все были в отчаянии. Казалось, мы уже не оправимся от этого удара. Но постепенно боль утихла. Теперь я заменил им братьев, и к ним вернулась надежда.

Я никогда не отмечал свой день рождения. Мне казалось, что с ним как-то связана гибель сестер и брата. В прошлом году в этот день у меня было так скверно на душе, что я отправился бродить по Фукагава. У меня появилась привычка — бродить в таких случаях по Фукагава. Во время этих прогулок я как бы избавляюсь от воспоминаний о брате и мне становится легче.

Вот, кажется, и все».

Я попросил продавщицу в табачном лотке, услужливую Токи, передать письмо Сино. На следующий день через нее же получил ответ. В записке была всего одна фраза: «Как бы мне хотелось побывать на Вашем дне рождения в следующем году!»

Я был влюблен в Сино без памяти.

Это произошло в конце июня. Мне сообщили, что у Сино есть жених. Рассказал мне об этом Сиота. Он бросил учебу. Его родители разорились, и он должен был вернуться домой. Перед отъездом Сиота и сказал мне по секрету эту новость.

Я ушам своим не верил. У Сино жених! Мне казалось, что Сиота сводит со мной счеты. Но Сиота заверил меня, что знает об этом точно, и назвал даже имя жениха: Юкифуса Мотомура. Он сам видел их вместе в Асакуса.

Хотя мне все равно не верилось, тревога закралась в сердце и не давала покоя. «А что, если она меня дурачит?» Я не мог оставаться в неведении и, чтобы самому убедиться, бросился в «Синобугава». Полуденное солнце светило в глаза, а мне казалось, что кругом тьма. Я растолкал Токи, дремавшую у лотка. Перепуганная моим видом, она опрометью бросилась за Сино.

Та появилась. В темно-синем легком кимоно, перехваченном узким пояском. Она, наверно, расчесывала волосы, они рассыпались и во всю длину падали на плечи. Сино показалась мне очень красивой. Ее красота удвоила мои подозрения. Как только она приблизилась, меня бросило в дрожь. Сдвинув брови, она удивленно спросила:

— Что случилось?

— Ты знаешь Мотомуру? Юкифусу Мотомуру?

Сино растерялась:

— Кто вам сказал?

— Не все ли равно! Это правда? Этот человек, этот мужчина — твой жених?

Сино взмахнула ресницами и потупилась.

— Это правда? — не унимался я.