Современная идиллия

- Ну, а урядники... не думаете ли вы, что они и в этом отношении...

- Должно быть, что они...

Но тут случилось нечто диковинное. Не успела молодуха порядком объясниться, как вдруг, словно гром, среди нас упала фраза:

- Урядники да урядники... Да говорите же прямо: оттого, мол, старички, худо живется, что правового порядка нет... ха-ха!

Мы удивленно переглянулись, но оказалось, что никто из нас этой фразы не произносил. В то же время мы почувствовали какое-то дуновение, как у спиритов на сеансах. И вдруг мимо нас шмыгнуло гороховое пальто и сейчас же растаяло в воздухе.

- Это не настоящее пальто... это спектр его! - шепнул мне Глумов, внутри оно у нас... в сердцах наших... Все равно, как жаждущему вода видится, так и нам... Все видели?

Оказалось, что мы видели, но из хозяев никто не видел и не слышал.

- Прежде-то в нашем месте и кур, и уток, и гусей водили, - продолжала молодуха. - Я-то уж не застала, а дедушка сказывал. А нынче и коршуну во всей Корчеве поживиться нечем!

- Щи ели! щ-ш-ши! - опять цыркнула старуха озлобленно.

- А когда щи-то ели - вы еще застали? - продолжал допрашивать Глумов молодуху.

- На кончике. Помню, что до двадцати лет едала, а потом...

Но в это время таинственный голос опять прозвучал:

- А по-вашему, стоит только правовой порядок завести - и щи явятся... Либералы... ха-ха!

Спектр горохового пальто выступил на секунду в воздухе и растаял.

Мы поспешили расплатиться и уйти. Машинально расспросили дорогу к изобретателю perpetuum mobile и машинально же дошли до его избы, стоявшей на краю города.

Мещанин Презентов встретил нас с какою-то тихою радостью: очевидно, он не был избалован судьбою. Это был человек лет тридцати пяти, худой, бледный, с большими задумчивыми глазами и длинными волосами, которые прямыми прядями спускались к шее. Изба у него была достаточно просторная, но целая половина ее была занята большим маховым колесом, так что наше общество с трудом в ней разместилось. Колесо было сквозное, со спицами. Обод его, довольно объемистый, сколочен был из тесин, наподобие ящика, внутри которого была пустота. В этой-то пустоте и помещался механизм, составлявший секрет изобретателя. Секрет, конечно, не особенно мудрый, вроде мешков, наполненных песком, которым предоставлялось взаимно друг друга уравновешивать. Сквозь одну из спиц колеса продета была палка, которая удерживала его в состоянии неподвижности.

- Слышали мы, что вы закон вечного движения к практике применили? начал я.

- Не знаю, как доложить, - ответил он сконфуженно, - кажется, словно бы...

- Можно взглянуть?

- Помилуйте! за счастье...

Он подвел нас к колесу, потом обвел кругом. Оказалось, что и спереди и сзади - колесо.

- Вертится? - спросил Глумов.

- Должно бы, кажется, вертеться... Капризится будто...

- Можно отнять запорку?

Презентов вынул палку - колесо не шелохнулось.

- Капризится! - повторил он, - надо импет дать.

Он обеими руками схватился за обод, несколько раз повернул его вверх и вниз и наконец с силой раскачал и пустил - колесо завертелось. Несколько оборотов оно сделало довольно быстро и плавно - слышно было, однако ж, как внутри обода мешки с песком то напирают на перегородки, то отваливаются от них, - потом начало вертеться тише, тише; послышался треск, скрип, и, наконец, колесо совсем остановилось.

- Зацепочка, стало быть, есть, - сконфуженно объяснял изобретатель и опять напрягся и размахал колесо. Но во второй раз повторилось то же самое.

- Скажите, сами вы до этого дошли? - спросил Глумов, стараясь сообщить своему голосу по возможности ободряющий тон.

- Охота у меня... Только вот настоящим образом дойти не умею...

- Трения, может быть, в расчет не приняли?

- И трение в расчете было... Что трение? Не от трения это, а так... Иной раз словно порадует, а потом вдруг... закапризничает, заупрямится - и шабаш! Кабы колесо из настоящего матерьялу было сделано, а то так, обрезки кое-какие... Недостатки наши...

- Кто-нибудь осматривал у вас колесо?

- Были-с.

- И что же?

Презентов стоял, понурив голову, и молчал.