Современная индийская новелла

Менки давно служила в доме Радхики и была не просто служанкой, но и неизменной спутницей хозяйки, не отходившей от нее ни на шаг. Придет Радхика в кухню отдавать распоряжения — Менки тут как тут со шкатулкой и урной. Сидит Радхика вечером в доме подруги, отводя душу в беседах с приятельницами, — Менки держит возле нее плевательницу и шкатулку. Одним словом, до того неразлучны были эти женщины, что злые языки называли Менки тенью хозяйки.

И только ночью, когда Радхикадеби ложилась спать, Менки на какие-то короткие часы принадлежала самой себе и могла немного отдохнуть, да и то хозяйка не отпускала ее до тех пор, пока она не наготовит впрок с дюжину сверточков, не положит их в шкатулку у изголовья и не поставит рядом урну. Радхика спала очень неспокойно и просыпалась за ночь по нескольку раз. Проснувшись, она шарила в темноте рукой, находила шкатулку, клала в рот сверточек, а то и два, жевала, выплевывала и засыпала снова.

Менки изо всех сил старалась угодить госпоже, но все равно Радхика раз двадцать на день бранила ее. Стоило Менки допустить хоть малейший промах, как Радхика приходила в ярость. Она кричала, ругалась, топала ногами так, что в доме стены дрожали. Доставалось не только служанке, но и всем предкам ее до четырнадцатого колена. Не было такого оскорбления, перед которым остановилась бы расходившаяся хозяйка. Обидно было слушать такое, но Менки ко всему притерпелась. Она впускала ругань госпожи в одно ухо и тут же выпускала ее через другое, ибо знала, что язык у хозяйки поганый, но сердце доброе.

Что и говорить, Радхикадеби без всякого удержу поносила Менки, хотя и на добрые слова не скупилась, много ругала ее, но и голубила не меньше. В хорошем настроении она в Менки души не чаяла. Когда Менки удавалось угодить госпоже, доброте ее не было конца, тогда Радхика была сама душевность.

— О Менки, душечка моя, — нежно говорила она, — какой чудесный ты приготовила бетель. Если б ты всегда так орех толкла, мне и сердиться было бы не на что. Ну полно, полно, уродинка моя, хватит дуться. Без этих вот капризов ты бы у нас была просто золото!

Часто изливала Радхика свой гнев на Менки, зато и выделяла ее среди другой прислуги. Садясь за трапезу, она усаживала Менки рядом с собой и спрашивала:

— Что тебе угодно, душечка? Не хочешь ли овощей с горчичным маслом? Эй, Бономалия, подай-ка ей подливы и тиона[61]!

Стоит ли говорить, что остальной прислуге Менки была как бельмо на глазу. Как ей перемывали косточки, когда ее не было рядом! «В этом доме Менки правит, как захочет, так и поставит, это же вторая Нандарани[62]», — говорили одни. «Ну и что, — отвечали другие, — нам-то какое до этого дело? Да пусть она со своей госпожой хоть в рай отправляется!» Однако до Радхики эти разговоры не доходили, да и при Менки заводить такие речи ни у кого не хватало духа, зато за спиной ее честили почем зря.

2

— Ну вот что, душечка! — обрушилась однажды хозяйка на Менки. — Клянусь тебе, я к воде не прикоснусь, пока не выставлю тебя из дома, скотина рогатая!

Сегодня Радхикадеби места себе не находила от злости. Распаляясь все сильнее и сильнее, она дошла до белого каления. Что ни слово, то злая брань, что ни слово — отборная ругань. В этот день произошло нечто в высшей степени неприятное, поэтому госпожа с самого утра была сильно не в духе.

Встав с постели, Радхика пошла умываться и тут обнаружила, что куда-то делось золотое кольцо, которое она носила в носу. Это не сулило ничего хорошего! Когда теряется золотая вещь, дом покидает богиня Лакшми, на смену счастью и спокойствию приходят беды и напасти. К тому же сегодня четверг, как раз день Лакшми. Встревоженная Радхикадеби кликнула всех служанок и приказала им во что бы то ни стало отыскать кольцо. Три раза перетряхивали они всю постель, обшарили все комнаты, все дорожки, по которым утром прошла Радхика, — кольцо как в воду кануло. Долго сидела хозяйка мрачнее грозовой тучи. Наконец с тяжелым вздохом она подошла к изваянию божества и трижды поклонилась ему, сложив руки ладонь к ладони. «О мать Джогулаи, — мысленно обратилась Радхика к богине-покровительнице деревни, — сохрани нас и помилуй! Пусть не коснется беда моего дома!»

Затем Радхика с хмурым видом отправилась чистить зубы. Водя в рассеянности палочкой[63], она нечаянно оцарапала до крови язык. Возвращаясь в комнаты, она споткнулась о порог и упала.

— О боже мой! — вскричала в отчаянии Радхика. — Кто это сегодня с самого утра шлет на меня всякие напасти? За что? Я ведь никогда никому не делала зла.

И в этот миг ей на глаза попалась Менки.

— А ты куда смотрела, когда на ночь шкатулку с плевательницей ставила? — набросилась Радхика на служанку. — Куда могло кольцо деться, если не в постель упало?

— Воля ваша, я ни в чем не виновата, — оправдывалась Менки. — Я хорошо помню, в постели ничего не было. Вы понапрасну придираетесь ко мне.

Радхика терпеть не могла, когда ей возражали. Слова служанки окончательно вывели ее из себя.