Современная китайская проза

Никто, естественно, не ответил. Пань Лаоу тихим и мягким голосом продолжал, словно разговаривая сам с собой:

— Я с пятнадцати лет плоты сплавлял, для меня небо — одеяло, а вода — постель. Один старый сплавщик наказал мне: сплавщикам ни в коем случае нельзя заводить семью. Не говоря уж о хлопотах и расходах, женщине твоей одно горе выйдет. Покуда ты жив, будет она одна сидеть, а если погибнешь, то и тела твоего не сыщут. Я тогда к этим словам не прислушался, все думал найти хорошую девушку, завести дом, хозяйство. В тот год весной я сплавлял плот до переправы в Сияне, а лес был тогда возле Усиской излучины. В тот день рано утром одна девушка пришла на берег стирать белье, а наш плот как раз поблизости остановился. Она и говорит мне: «Уважаемый сплавщик, позволь мне на твоем плоту постирать». Я говорю: «Заходи, но давай побыстрее, а не то мы тебя с собой увезем». А она мне со смехом и говорит: «Ну и увозите, чего мне бояться?» Смеется она, а зубки у нее такие красивые, белые. Я смотрю, как она белье стирает, разговариваю с ней. Она долго стирала, и я долго с ней говорил. Наконец она встала, одной рукой взяла свою корзинку, другой закинула свою длинную косу на плечо, улыбнулась мне и ушла. А скалку свою забыла на плоту, да я не стал ее догонять и кликать. Очень мне хотелось, чтобы она еще раз пришла за своей скалкой. На следующее утро она действительно пришла, спрашивает меня: «Уважаемый сплавщик, не видали ли вы мою скалку?» Я говорю: «Да вот она, я целый день ждал, когда ты за ней придешь». — «Из-за этой скалки вы целый день пути потеряли». — «Больно скалка хорошая. Жаль было бы, если бы ты ее потеряла». — «Ну и добрый же ты сплавщик. Что же, эта скалка из золота, что ли, сделана?» Туда-сюда, я с этой девушкой четыре дня не расставался. На пятый день пришлось уж мне отчалить. Та девушка пришла меня проводить, у нее слезы на глаза навернулись, сама слова вымолвить не может. Я обещал ей, что, как только доставлю плот в город, тут же вернусь за ней, привезу ей колечко, сережки, кофточку из сучжоуского шелка. Она покраснела, протянула руку, легонько дотронулась пальчиками до пуговиц на моей куртке. И сказала тогда, что от праздника Цинмин до праздника Дуаньян каждый день будет встречать меня на той переправе и будет надевать красную кофточку, чтобы я издалека смог ее заметить…

— Ха, тоже обещала надеть красную кофточку. — Чжао Лян оживился и ткнул Ши Гу пальцем в бок.

Ши Гу поднял голову, посмотрел на Пань Лаоу, глаза его засияли.

— А потом? — Я не слыхал этой истории, и мне было интересно.

Пань Лаоу раскурил трубку, выпустил дым:

— Эх, на конском хвосте да бобы висят! Что и говорить! В тот год весной воды мало было, ну, я у затона Гуаньинь напоролся на пароход, и уйти в сторону нельзя было, пароход вдарил по плоту, плот и разлетелся, бревнышки аж в воздух взмыли, люди в воду упали, девятеро погибли как один. Ну а мы, трое парней, кинулись бревна по реке собирать, да только и половины не собрали. А если бревен нет, то не только денег не дадут, но еще и за потерянные бревна взыщут. А денег нет — будешь в долг работать, пока все не выплатишь… Пришлось даже все с себя продать, осталась только пара штанов. И так, и этак крутился, за любую работу брался, едва успел в день летнего праздника вернуться к той переправе. Гляжу на берег, вижу, что под ивами стоит девушка в красной кофточке. Я хотел позвать ее, да не осмелился: где обещанное мной колечко? Где сережки? Где кофточка шелковая? С чем пойду я свататься к ней в дом? Да и, пойди она за меня замуж, чем я буду кормить ее? Меня долги давят, как мельничный жернов, того и гляди придавят насмерть… Нет, не буду я причинять ей зла… Подумал я так и повернул обратно, и уж далеко ушел, а все еще было видно, как среди зеленых ив выступало красное пятнышко — это она была…

Пань Лаоу привычно тряхнул головой и продолжал:

— Ну, ясное дело, погоревал я маленько, а потом полегчало. Поверил я тогда старому сплавщику: не должен сплавщик заводить семью — вода соединит, да вода и разлучит… Конечно, то было в старое время. Но сейчас-то что изменилось? Река — все та же, плоты — те же, и, как прежде, то ветер, то дождь, и солнце, и комары кусачие; безделье, заботы и гибель людей на плотах — все по-старому… Ох и горькая же доля у сплавщиков!

Пань Лаоу умолк, легонько постучал трубкой. Помолчав немного, Ши Гу отошел к краю плота, лицо его опять стало мрачным.

Чжао Лян взволнованно кашлянул пару раз, глухо сказал:

— Верно, не должен я на полдороге выходить из дела, надо сплавлять.

— Мы же договорились, — сказал ему Пань Лаоу.

— Делать нечего, дома девять ртов есть просят.

— С тремя сотнями выкрутишься.

— Эх и тоскуют и волнуются же за меня жена и дети. — Плоское лицо Чжао Ляна помрачнело, он осторожно спросил: — Старший брат, а с нами вроде того дела не приключится?

— Что? Встретить девушку в красной кофточке?

— Нет, я про плот говорю…

— Не болтай! — зло крикнул Пань Лаоу. — С Пань Лаоу можешь быть спокоен. А случится что, ты ведь меня знаешь. Не получим за работу, так я тебе свои триста отдам!