Современная норвежская новелла

— Не знаю, просто не знаю, что делать! Брат Мэри болен гемофилией. Наши дети тоже могут заболеть гемофилией. Имею ли я право дать жизнь таким детям?

— Бедняга Билл! Сочувствую тебе.

Интервью с Мэри. На экране видны ее вздрагивающие плечи:

— О-о-о, что же мне делать? Я так несчастна!

— Бедняжка Мэри! Не плачь, дорогая.

— Кто скажет мне, что мне теперь делать? О-о-о! Билл хочет меня покинуть. И я понимаю его. Да, я его понимаю!

— В самом деле, ты на него не сердишься?

— О нет, правда не сержусь! Джон ведь болен гемофилией, а значит, и наши дети тоже могут заболеть гемофилией!

— Не падай духом, Мэри! Может быть, еще найдется выход!

Лицо Мэри крупным планом.

— Какой выход?

(Вступает оркестр.)

Новый кадр: мальчик Джон поранил себе палец фруктовым ножом. В микрофоне слышно его прерывистое дыхание. Мальчик плачет. Из раны безостановочно хлещет кровь. Врачи переглядываются.

— Он обречен! (Этот возглас — чуть ли не вопль — вырвался у медицинской сестры.)

— Прежде чем мы продолжим наш рассказ, мы должны сообщить вам одну новость.

Ночь. В кровати совсем юная девушка. Она мечется в жару и стонет. На ее лбу — под аккомпанемент музыки — выступает пот. Она слабо покашливает. Вдруг раздается энергичный голос — как у утенка Дональда из мультфильма «Голосу вторит эхо»:

— У тебя грипп? У тебя грипп? У тебя грипп?

Музыка: «Аве Мария».

Снова кадр: голова девушки покоится на подушке, ее старенькая мама разводит в стакане воды таблетку «О-кэй» (руки ее дрожат). «Аве Мария» переходит в твист: проглотив пилюлю, девушка засыпает. Слышится пение ангелов, восходящее солнце ласкает ее лоб, который еще недавно был залит ночным потом.

Но вернемся к Джону. Он сидит на полу в детской и играет с электрическим поездом. Его родители вместе со своим старым домашним врачом — на нем очки в никелированной оправе, — улыбаясь, наблюдают за игрой ребенка. Ее прерывают лишь для того, чтобы дать Джону пилюлю.

— Неужели он совсем здоров?

— Да, — отвечает домашний врач, снимая с носа очки в никелированной оправе.

— Но в прошлом году нам не удалось бы его спасти?

— Нет, миссис.

— Почему, доктор, почему?

— Потому что…

Старый домашний врач показывает нам пузырек с пилюлями.

— В прошлом году мы делали больным гемофилией инъекции препарата «СИМ». Это, однако, ничего не дало. Тысячи больных по-прежнему умирали. Но в этом году благодаря усилиям двухсот пятидесяти ученых нам удалось изготовить препарат «СИМ» в виде безвредных таблеток. «СИМ» при ранениях заставляет кровь свертываться. «СИМ» дарит надежду всем американским семьям, в которых есть больные, страдающие гемофилией!

Следующий кадр. Домашний врач беседует с Мэри.

Мэри:

— Неужели мне можно выйти замуж?

Домашний врач с улыбкой:

— Конечно, Мэри.

— О! Я сейчас же скажу об этом Биллу!

Домашний врач, широко улыбаясь:

— А ты не боишься, что Билл за это время уже успел забыть тебя? Кстати, куда же он подевался?

Билл (выходит вперед):

— Я здесь, доктор! Для меня Мэри по-прежнему самая очаровательная девушка в мире! Но можете ли вы всерьез гарантировать, что?..

— Что твои дети не будут страдать гемофилией? Да, могу. Благодаря препарату «СИМ».

— «Селабим»?

— Нет, я сказал «СИМ».

Мэри и Билл целуются. Целуясь, они приоткрывают дверь. В детской Джон, в прошлом страдавший гемофилией, играет с электрическим поездом, а рядом стоят остальные члены счастливого семейства. Звуки органа. На экране возникает надпись: «История мальчика Джона, страдающего гемофилией, — подлинная история. Вам сейчас поведала о ней фирма „СИМ“. Запомните: „СИМ“. Только не „СЕЛАБИМ“. Просто „СИМ“! Препарат в виде пилюль, под воздействием которых — при несчастных случаях — свертывается кровь у больных гемофилией!»

На экране — новое незнакомое лицо:

— Через несколько минут мы покажем вам очередной эпизод из цикла приключений Перри Мэйсона. Но сначала мы должны сообщить вам одну новость.

Тут я кое-что вспомнил. Ведь я сижу в обществе четырнадцати коммивояжеров в отеле провинциального городка, где набираюсь сил после болезни. Сижу за стаканом кока-колы, целительного напитка для больных гемофилией, — да нет, что это я, прошу прощения… Ни один из четырнадцати коммивояжеров не заходил так далеко в своем требовании отменить всяческие ограничения для телевизионной рекламы, как я. Впрочем, когда идет передача цикла о Перри Мэйсоне, тут даже сами американские продюсеры не склонны прерывать его рекламными интермедиями.