Читаем Современная новелла Китая полностью

После этого он вновь, как тогда, давно, надел синюю форму и, с учебником под мышкой и мелом в руке, вошел в класс. Дивный сон, прерванный двадцать два года назад, продолжался. Люди на селе жили небогато; ребятишки ходили в рванье; в классе пахло потом, пылью и солнцем. Дети смотрели на него из-за стареньких парт широко раскрытыми наивными глазами, в которых сквозили удивление и недоверие; разве может пастух быть учителем? Но очень скоро дети ему поверили. Он не делал ничего особенного, у него и в мыслях не было, что он служит социализму и «четырем модернизациям» — он считал это уделом героев. Он просто добросовестно выполнял свои обязанности. Но и за это дети его уважали. В то утро, когда ему надо было ехать в Пекин, школьники один за другим высыпали на дорожку перед школой и смотрели, как он садится в повозку, как грузят его багаж. Они наверняка уже прослышали о том, что нашелся его заграничный папа и что теперь с этим богатым папой он уедет за границу. Стояли расстроенные, понурившись, сдерживая грустные слезы расставания. Смотрели вслед его повозке, которая, переехав через мост, катилась мимо тополиной рощи, постепенно исчезая в желтеющих полях…

Изредка пастухи приезжали его навестить. Тому старику теперь уже перевалило за семьдесят. Но руки были все еще крепкие. Сидя на кане, он ласково поглаживал «Словарь современного китайского языка», приговаривая:

— А ведь не перевелись еще ученые люди! Такую толстую книжку можно целую жизнь читать!

— Так это же словарь, в нем только иероглифы ищут! — заметил Насмешник. — Ты и впрямь поглупел на старости лет!

— Что правда, то правда. Век прожил — только глазами хлопал. Кино вот смотрю — даже названия не могу прочесть. Все мелькает.

Пастухи дружно загалдели, что по нынешним временам обязательно нужно образование.

— Да уж! Только покуда не все еще грамотные. Давал я как-то лошадям лекарство, так наружное чуть внутрь им не скормил…

Насмешник сказал:

— Старина, ведь ты от нас вышел в люди. Но нам поздно учиться, так позаботься хоть о наших детях.

— Верно! — поддакнул старик. — Выучи моих внуков читать разные толстые книжки. Ведь мы с тобой не чужие. Конечно, мы бедные, но не надо забывать старых друзей…

Эти безыскусные слова ярко и образно показали ему смысл новой работы, сделали более отчетливыми мысли о будущем. От пастухов шел запах конского пота, аромат свежих, налитых соками трав — густой и сильный природный дух. Все в них было привычно, знакомо. Они как родные, не то что отец и мисс Сун, которые вызывали в нем подавленность и стеснение.

В глазах пастухов и своих учеников, в глазах всех, с кем ему приходилось работать, он читал уважение, чувствовал, что нужен людям. А что еще надо для счастья, если не сознание, что тебя высоко ценят?

Утром они с отцом и мисс Сун прошлись по Ванфуцзину. На этой улице с ее обилием магазинов он почувствовал, что совсем отвык от городской жизни. Здесь земля закрыта бетоном и асфальтом, по всей ширине улицы взад и вперед расхаживают и заговаривают друг с другом совершенно незнакомые между собой люди. Шумно, бойко, много народу, и вместе с тем холодно, одиноко. К тому же непрерывный громкий говор со всех сторон постепенно начинает действовать на нервы…

В магазине отец вынул бумажку с цифрой «600», чтобы уплатить за столовый сервиз с зеленой росписью — из Цзиндэчжэня, тончайшая работа! Потом приобрел за две сотни с лишним кастрюльку для овощей. Сделана она была искуснейшим образом, покрыта желто-коричневым узором, придававшим ей колорит древности — совсем как утварь, откопанная из Ханьских могил. Такой красивой посуды никогда не видали в его маленьком поселке на далеком Северо-Западе. Кастрюльку давно хотела Сючжи и часто рассказывала, какие красивые делают в ее родных местах. Дома была одна такая, привезенная кем-то из Шаньси. Сючжи выменяла ее на пять пар тапочек, да еще сколько упрашивала! Края у кастрюльки уже пообтерлись и вид был самый неприглядный.

— Ваша жена, наверное, очень красивая, — лукаво поглядывая на него, спросила мисс Сун, когда они вернулись в отель. — Вы, видно, ее очень любите. Везет же людям!

Сегодня она опять была в новом наряде. Красная с черным тонкая блузка, поверх — сиреневая шерстяная безрукавка и в тон блузке — узкая черная юбка. В воздухе, нагретом лучами осеннего солнца, витал аромат ее дорогих духов.

— Супружество — это всегда компромисс, — вздохнул отец, неторопливо помешивая кофе. Думая, видимо, о своем, он продолжал, тщательно выговаривая каждое слово: — Любишь жену или нет — надо до конца выполнить свои обязательства. Иначе не будет спокойна совесть, придут боль и раскаяние. Я предлагаю тебе ехать со мной, но зову не тебя одного. Возьмешь с собой жену и ребенка.

— Господин Сюй, расскажите, пожалуйста, историю вашей любви, — попросила мисс Сун. — Это, должно быть, очень романтическая история. Я думаю, многие женщины вас любили — ведь вы такой видный мужчина.

— Какая там любовь, — он усмехнулся, словно бы извиняясь. — Мы с женой до свадьбы даже не видели друг друга. Так что ничего романтического.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Бессмертие
Бессмертие

Обладатель многочисленных наград Небьюла и Хьюго Грег Бир, продолжает события романа Эон, возвращаясь на Землю, опустошенную ядерной войной.Команда управляющая кораблем-астероидом остановила нападение Джартов по коридору, отделив астероид от Пути — бесконечного коридора, проходящего через множество вселенных. После этого корабль-астероид вышел на орбиту Земли, и граждане Гекзамона начинают оказывают помощь уцелевшим землянам.В параллельной вселенной, на Гее, Рита Васкайза, внучка Патриции Васкюс (Patricia Vasquez), продолжает искать пространственные ворота, которые выведут ее на Землю, в этом ей помогает королева. Но события развиваются не так как планировалось.

Анна Милтон , Грег Бир , Ирина Николаевна Левченко , Карл Херберт Шеер , Кларк Далтон , К. Х. Шер

Фантастика / Приключения / Проза / Космическая фантастика / Научная Фантастика / Разное
Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Идеи и интеллектуалы в потоке истории

Новая книга проф. Н.С.Розова включает очерки с широким тематическим разнообразием: платонизм и социологизм в онтологии научного знания, роль идей в социально-историческом развитии, механизмы эволюции интеллектуальных институтов, причины стагнации философии и история попыток «отмены философии», философский анализ феномена мечты, драма отношений философии и политики в истории России, роль интеллектуалов в периоды реакции и трудности этического выбора, обвинения и оправдания геополитики как науки, академическая реформа и ценности науки, будущее университетов, преподавание отечественной истории, будущее мировой философии, размышление о смысле истории как о перманентном испытании, преодоление дилеммы «провинциализма» и «туземства» в российской философии и социальном познании. Пестрые темы объединяет сочетание философского и макросоциологического подходов: при рассмотрении каждой проблемы выявляются глубинные основания высказываний, проводится рассуждение на отвлеченном, принципиальном уровне, которое дополняется анализом исторических трендов и закономерностей развития, проясняющих суть дела. В книге используются и развиваются идеи прежних работ проф. Н. С. Розова, от построения концептуального аппарата социальных наук, выявления глобальных мегатенденций мирового развития («Структура цивилизации и тенденции мирового развития» 1992), ценностных оснований разрешения глобальных проблем, международных конфликтов, образования («Философия гуманитарного образования» 1993; «Ценности в проблемном мире» 1998) до концепций онтологии и структуры истории, методологии макросоциологического анализа («Философия и теория истории. Пролегомены» 2002, «Историческая макросоциология: методология и методы» 2009; «Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке» 2011). Книга предназначена для интеллектуалов, прежде всего, для философов, социологов, политологов, историков, для исследователей и преподавателей, для аспирантов и студентов, для всех заинтересованных в рациональном анализе исторических закономерностей и перспектив развития важнейших интеллектуальных институтов — философии, науки и образования — в наступившей тревожной эпохе турбулентности

Николай Сергеевич Розов

История / Философия / Обществознание / Разное / Образование и наука / Без Жанра
Поэзия
Поэзия

 Широкой читающей публике Владимир Солоухин более известен, как автор прозаических книг: "Владимирские проселки", "Письма из Русского музея", "Черные доски", "Алепинские пруды" и др. Однако поэтическое творчество Солоухина не менее интересно и открывает нам еще одну грань этого разностороннего таланта. Его поэзия мужественна и оптимистична, ее отличает открыто гражданский темперамент и глубина философского осмысления явлений. При этом поэт ведет свой откровенный разговор с читателем в самых разнообразных формах и интонациях. В настоящем сборнике поэт представлен широко и достаточно полно. Здесь нашли место и стихи, написанные еще в бытность его в Литературном институте, и стихи последующих и последних лет. Сборник состоит из нескольких циклов, которые как бы знаменуют собой этапы внутреннего поэтического развития.

Алиса Гарбич , Джульетта . Давинчи , Ли Бо , Ольга Олеговна Кузьменко , Юрий Маркович Нагибин

Разное / Документальное / Без Жанра / Семейные отношения, секс / Драматургия