Современная политическая философия

Утилитаристы не принимают утверждения о том, что предпочтения, направленные на то, что «правомерно» принадлежит другим, являются незаконными. Ибо для П-агента нет никакого критерия для того, что «правомерно» принадлежит кому-либо, до исчисления полезности. То, что правомерно принадлежит мне, есть то, что максимизирует полезность, так что максимизирующие полезность действия по определению не могут лишить меня моей законной доли. Но это противоречит важной составляющей нашей повседневной морали. Наша приверженность идее консеквенциалиэма не включает приверженности идее, что каждый источник полезности должен иметь моральный вес, что каждый тип предпочтений должен учитываться.

Тогда кажется, что П-агснт, пытаясь максимизировать полезность, скорее нарушает, >:ем проясняет наше интуитивное понимание кон-секвенциализма. Н.'которые отрицают, что утилитарное принятие решений имеет эти контринтуитивные результаты. Они признают, что утилитарное мышление, по-видимому, допускает (или даже требует) действия, нарушающие особые отношения или основные права человека, когда эти действия максимизируют полезность. Но они утверждают, что эти действия не будут допускаться, если мы перейдём к более утончённой форме утилитарного принятия решений. Я исходил из того, что II-агенты применяют тест на максимизацию полезности к конкретным поступкам. Но «утилитаристы правил» утверждают, что мы должны подвергать тесту на полезность правила, а после этого совершать все те действия, которые рекомендуются наилучшими правилами, даже если какое-то иное действие могло бы принести больше пользы. Общественное сотрудничество требует следования правилам, так что мы должны оценивать последствия не просто действия определенным образом в данной ситуации, но и превращения его в правило, в соответствии с которым мы предпринимаем определённые действия".

Тогда для П-агентов требуется определить, какой набор правил максимизирует полезность. Будет ли нам лучше, в утилитарном смысле слова, если мы будем следовать правилу, требующему от нас соблюдать обещания, поддерживать особые отношения, уважать права человека, или если мы будем следовать правилу, подчиняющему эти принципы подсчётам полезности? Последнее, утверждают утилитаристы, парадоксальным образом уменьшит полезность. Оно сделает затруднительным общественное сотрудничество, приведёт к появлению чувства страха и утраты безопасности и уменьшит цену человеческой жизни и свободы (см. (Goodin 1995:22; Singer 1977|). Более того, люди скорее всего будут злоупотреблять правом нарушать обещания или дискриминировать во имя общественного блага (см. (Bailey 1997]). Всякому будет хуже, если мы примем правию нарушать обещания или дискриминировать непопулярные группы всякий раз, когда решим, что это максимизирует полезность.

Некоторые комментаторы доказывают, что утилитаризм правил сводится к утилитаризму действий, ибо мы можем описать правила таким детальным и точным образом, что сделаем их эквивалентными действиям (см. (Lyons 1965: ch. 4; Hare 1963: 130-136]). Но даже если различение двух видов утилитаризма обоснованно, то, наверное, всё-таки слишком оптимистично полагать, что правила, максимизирующие полезность, будут всегда защищать права слабых и непопулярных меньшинств. Как

" Дм наиболее влиятельных обоснования утилитаризма правил см.: (Harnnyi 1983, Hardin 1988); ср. (Ball 1990). На самом деле есть несколько различных версий утнли-аризма правил, каждая со своими достоинствами и недостатками. Полезный эбзор их см.: [Scarre 1996: 122-132).

говорит об этом Улльямс, уверения в том, что справедливость восторжествует, являются «данью порядочности и воображению этих утилитаристов, но не их последовательности или их утилитаризму» [Williams 1972: 103).

В любом случая, это нельзя признать ответом на возражение, ибо, даже если мы в этом случае приходим к правильному результату, то это происходит по ложным основаниям. С точки зрения утилитаризма правил зло дискриминации против меньшинства заключается в увеличении боязни остальных из-за правила, разрешающего дискриминацию. Зло неуплаты денег мальчику, скосившему газон, заключается в том, что у остальных увеличатся сомнения по поводу института обещаний. Но это, конечно, ложная интерпретация. Зло причинено тому, кто не должен был страдать от неприязни остальных, и мальчику, который имел особые права на обещанные деньги. Это зло имеет место, каким бы ни было воздействие этих решений на других в долгосрочной перспективе.