Современная польская повесть: 70-е годы

Должен сказать, что мою компанию тоже очень интересовал и удивлял тот мир, и теперь, то есть во время вечеринки, в тот момент, когда уже закончилась игра в рыдания, когда закончился спектакль с мольбами о новой бутылке и спектакль милосердия, отлично сыгранный моим ближайшим другом, мою компанию опять заинтересовали затруднения тех мальчишек, которые пробрались в погреб, где спряталась ясновельможная паненка; ведь не было ни света, ни ложа, кругом был мрак, и был влажный каменный, присыпанный землей пол, и в связи с этим были огромные затруднения.

Ситуацию могла немного скрасить бочка с вином, но не в таких условиях — сетовал один мой приятель, подбрасывая кусок ветчины, как мяч, — не для таких условий бочка с вином…

Света, хоть чуточку освещения тем подросткам, души которых вздыбились в том водовороте военных событий, но им не везло, в погребе был абсолютный мрак, и они не могли найти ясновельможную паненку.

Они пробовали осветить погреб спичками, но неизвестно откуда бравшийся сквозняк — во время этого столпотворения, вероятно, образовались щели и дыры в потолке и стенах, отделяющих погреб от других подвалов, — итак, резкий сквозняк тотчас же задувал спички, их ослеплял то свет, то мрак, и трудно было найти ясновельможную паненку, которая прекрасно знала все закоулки подвала и легко могла спрятаться.

В конце концов спички кончились, и в подвале наступила кромешная тьма.

Стало быть, показания главного свидетеля, того безрукого двенадцати-, самое большее тринадцатилетнего мальчика, в силу обстоятельств были основаны на подслушивании, а не на подсматривании.

Судья (мальчику). Какие голоса, какие звуки доносились из погреба после того, как погасли спички?

Мальчик. Искали ясновельможную паненку по всему подвалу.

Судья (мальчику). И нашли?

Мальчик. Нет, не нашли, они все шарили по погребу и шарили и спотыкались образные вещи.

Судья (мальчику). Говорили они что-нибудь?

Мальчик. Говорили.

Судья (мальчику). Прошу повторить их слова.

Мальчик. «Спряталась где-то, может, перешла в другой погреб, их тут много».

Судья (мальчику). И еще что говорили?

Мальчик. Тихонько звали: «ясновельможная паненка, ясновельможная паненка…», но никто не отзывался.

Судья(мальчику). И долго они так звали?

Мальчик. Долго.

Судья (мальчику). Как они произносили это — ясновельможная паненка?

Мальчик. Так, очень ласково, очень приятно.

Судья(мальчику). Нежно?

Мальчик. Так приятно, так нежно…

Судья (мальчику). Что было дальше?

Мальчик. Потом в погреб вошли другие.

Судья (мальчику). Кто?

Мальчик. Какие-то трое.

Судья (мальчику). Откуда ты знаешь?

Мальчик. Они зажгли зажигалку.

Судья. Их внешний вид?

Мальчик. Взрослые.

Судья (мальчику). Из деревни?

Мальчик. Незнакомые.

Судья (мальчику). Это точно?

Мальчик. Я не видел их в нашей деревне.

Судья (мальчику). Это точно?

Мальчик. Точно.

Судья (мальчику). Что было потом?

Мальчик. Потом сквозняк потушил зажигалку.

Судья(мальчику). Точно так же, как и спички?

Мальчик. Да.

Из дальнейших, чрезвычайно детальных вопросов судьи и прокурора явствует, что в погребе наступило замешательство, весьма забавное, эти трое сориентировались, что в погребе находятся два подростка, и стали выгонять их, покрикивая — что вы тут делаете, чего сюда пришли! — и пытались приблизиться к ним, осветить их лица пламенем зажигалки; но подростки ловко прятались от света, что, впрочем, было нетрудно, поскольку зажигалка светила какие-то секунды и тотчас гасла от сквозняка.

В погребе происходила бестолковая погоня, пришельцы спотыкались о разные предметы, слышны были тихие проклятия, и главный свидетель утверждает еще, что то и дело скрипела железная дверь погреба, а это значило, что гости, пристыженные или напуганные, по одному убегали; и вот через некоторое время в погребе вновь затихло, да и не только в погребе, а, как рассказывает главный свидетель, всюду, вокруг дворца и дальше, на целом свете сделалось вдруг совершенно тихо, так, словно война вдруг закончилась.

Но так продолжалось недолго, далеко за рекой что-то хлопнуло, а потом тихо свистнуло — так иногда многозначительно свистят мальчишки; а позже этот тихий свист перерос в громкий, есть птицы, которые так свистят; а тот свист перешел в стон, а стон в страшный стон, а тот страшный стоп в жуткий гул, а тот жуткий гул в пронзительный свет, и свет тот помог двум старым смердилам добраться до того, до чего не могли добраться ни два подростка, ни трое взрослых.