Современная проза Сингапура (Сборник)

- Но почему? Почему? Потому что, ты думаешь, я буду все время помнить о твоем прошлом? Какая мне разница, что с тобой раньше было? Может, я и не забуду, но я могу сжиться с этой мыслью. Твое прошлое не будет нам мешать. Я об этом столько думал, что теперь я уверен. Я не ребенок, и я понимаю, что жизнь такая штука, которая может заставить человека идти на всякие вещи. Жизнь и есть жизнь. Я не из тех, которые осуждают других, что они не так живут. Жизнь - дело трудное. Живешь, как получается. Да к чертям все эти рассуждения и проповеди. Выходи за меня.

- Нет.

- Неужели я тебе совсем безразличен, Люси? Или тебе неохота связываться с клерком, у которого нет будущего? - решил пошутить Куан Мэн.

- Может, и это тоже. Я не хочу всю жизнь биться. Я не хочу всю жизнь думать, как зарабатывать на хлеб. Я и так много лет на это потратила. Не думаю, чтоб меня прельстило такое будущее. Даже с тобой, Мэн.

Куан Мэн вздохнул. Никогда ничего не получится. Даже здесь.

- Извини, что я не миллионер.

- Ты не расстраивайся, Мэн. Это все к лучшему. Поверь мне. Тебе так будет лучше. Сам когда-нибудь поймешь.

- Не пойму.

- Придет время, и ты поймешь. Ну какая тебе радость на мне жениться? А что ты сделаешь, если тебе возьмут и скажут - а ваша жена была проститутка?

- Не знаю. Пусть говорят. Мне наплевать.

- Нет, не наплевать. Я знаю.

- Все знаешь?

Люси невесело посмеялась.

- Все знаю. Ты забыл - у меня знаешь какой опыт!

Куан Мэн кивнул.

- Когда-нибудь ты еще мне скажешь спасибо, Мэн. Скажешь спасибо, что не вышла за тебя.

- Никогда.

- Вот увидишь.

- Может быть, ты все-таки подумаешь, Люси?

- Нет. Уже подумала.

- Тогда мне лучше уйти.

- Не уходи. Сегодня не уходи! Я сегодня решила всю свою жизнь. Давай побудем вместе, последний раз побудем вместе!

Люси потянула его к постели.

И в первый раз Куан Мэн провел с Люси всю ночь.

ГЛАВА 14

А через несколько дней Куан Мэну позвонил Хок Лай и сказал: как давно они не виделись и он надеется, что Куан Мэн не стал совсем уж бирюком. Надо общаться, жить-то с людьми, и пора Куан Мэну понять это - лучше будет. Хок Лай рассказал, что Порция скоро уезжает насовсем. Сейчас он собирается в дорогу, теплые вещи запасает - там же бывает холодно.

Сначала Куан Мэн хотел попросить, чтоб они от него отвязались. Ему хотелось одного - чтоб оставили его в покое. Но Хок Лай стал уговаривать съездить в Седили и приставал как с ножом к горлу. Лучше будет. Надо общаться. Сам Хок Лай недавно стал членом молодежной торговой палаты Сингапура. Еще он рассказал, что у него все очень серьезно с Сесилией Онг, и намекнул, что дело движется к свадьбе. Куан Мэну пришлось сказать, что раз так, то он поедет с ними в Седили, а Хок Лай пообещал все организовать.

В воскресенье они с утра выехали к Перешейку. Хок Лай заехал за Куан Мэном на черном "моррисе". Сесилия сидела на переднем сиденье рядом с ним, а Куан Мэн сел назад, к Анне.

- Как жизнь? - спросила Анна своим низким голосом.

- Не общается! - тут же встрял Хок Лай. - Совсем бирюком стал. Это очень плохо. Ты должна его вытащить на люди, Анна.

- Ты всегда отвечаешь за других? - строго спросила Анна.

Хок Лай засмеялся.

Сесилия хихикнула.

Проехали мимо бегов. Места недавнего триумфа. Машина плавно шла по городским улицам, а Куан Мэн смотрел на пешеходов, на людей, набившихся в автобусы, на все то человечество, которое не обладало машинами. Он явно оказался выше социальным рангом, чем они, будто и на него лег отблеск благосостояния владельца "морриса", будто он уже был приобщен к тайнам того мира, где люди ездят на машинах. Куан Мэн даже вроде жалел тех, у кого не было машин, жалел "других". Жалости хватило на поездку - как только он вышел из машины, он тут же превратился сам в одного из "других".

Миновали каменоломню, заброшенные, зарастающие каучуковые плантации, фабрики, английскую военно-морскую базу в Вудландсе. Машина круто свернула к Перешейку - узкой пуповине, соединившей Сингапур с Малаккским полуостровом.

Завершив пограничные формальности, Хок Лай не спеша повел машину из Джохора на Мерсинг. Тихую, пустоватую проселочную дорогу с двух сторон сдавили каучуковые плантации, простиравшиеся на целые мили. Мелькали бесконечные ровные ряды гевей, прямые тусклые стволы, высоко поднявшие густые кроны. На коре видны были скошенные рубцы - разрезы, сочащиеся белым латексом, собирающимся в толстые фаянсовые чашки, подвязанные проволокой к стволам. День и ночь стекала в них густая жидкость - кровь малайской экономики.

Плантации остались позади, дорога пошла тропическими джунглями. Куан Мэн почти видел их обитателей - диких кабанов, тигров, тапиров, слонов, медведей, грациозных зверюшек под названием мышиный оленек и самого Тарзана. Хотя, конечно, он помнил, что Тарзан жил в Африке, в чернейшей Африке, а вовсе не в Малайе.