Современная психология мотивации (сборник)

Применительно к интеллектуально опосредствованным решениям в процессах смыслообразования следует различать две существенные составляющие. Первая – детерминация направленности решений присущими субъекту личностно-мотивационными образованиями, а значит личностными предпочтениями. За ними могут стоять как глубинные (или вершинные) иерархии мотивов, так и ситуационно складывающиеся новообразования; но общим является их неспецифический – по отношению к процессам ПР – статус внешних побудительных и направляющих детерминант. Под неспецифической мотивацией при этом имеется в виду не ряд видов мотивации, а функциональная роль любого мотива, если он не является внутренним для регуляции процесса, преимущественно опосредствующего выбор; при этом имеется в виду определение внутренней мотивации мышления как познавательной. Вторая составляющая – специфическая мотивация, имманентно связанная с механизмами преодоления личностью заданной (в ситуации закрытой задачи) неопределенности и с развитием мыслительной деятельности как опосредствующей интеллектуальные решения. Функциональная роль этой мотивации – внутренняя детерминация мышления , отвечающая удовлетворению познавательных (гностических) целей в условиях субъективной неопределенности . Она связывает функции направленности, побудительности и смыслообразования, с одной стороны, и готовность действовать в условиях неопределенности , обусловленную, в частности, личностной готовностью к риску, а также ситуационными факторами риска при ПР.

Если проблемы смысловой регуляции мышления хорошо проработаны в отечественной психологии (в частности, в теории смысловой регуляции О.К. Тихомирова), то о специфической для закрытых задач мотивации следует сказать особо. Речь идет в первую очередь о механизмах принятия риска .

Теоретические подходы к регуляции мыслительных стратегий не связывали до недавнего времени понятие неопределенности с понятием риска . Неопределенность в большей степени соотносилась с неполнотой ориентировки субъекта, определяемой особенностями восприятия информации и структурами самого мышления. Достаточно назвать монографии «Структура мыслительной деятельности» О.К. Тихомирова (1969) или «Психологический анализ решения задач» Л.Л. Гуровой (1976). В психологии мышления эвристические стратегии рассматривались в связи с умением человека преодолевать ситуацию неопределенности в условиях дефицита или недоступности информации. Неопределенность касалась не только условий задачи, но и тех средств, которые необходимо применить для ее решения. Понятие творческого мышления включило апелляцию к новообразованиям, которые формируются субъектом в ходе реализации мыслительной деятельности, а не даны заранее как правила использования информации.

В 1980 – 90-е годы существенно изменились представления о когнитивном опосредствовании ПР, в том числе и обобщающие когнитивные модели, использующие «компьютерную метафору» в анализе познавательных стратегий. В регулятивный контекст стратегий ПР включались представления об уровне метаконтроля ( Дернер , 1997; Корнилова , Тихомиров , 1990; Стернберг , 1996; Arend , 1990 и др.); расширялись рамки представлений о когнитивных репрезентациях интеллекта и активности субъекта мышления( Брушлинский , 1994; Холодная , 1996). Исследования внешних и внутренних детерминант интеллектуальных стратегий стали тем связующим звеном, которое позволило сопоставлять результаты исследований мышления как процессов решения задач с процессами интеллектуально опосредствованных выборов субъекта.

Предположения о множественности механизмов интеллектуального опосредствования ПР и специфике их субъективных репрезентаций (в ситуациях субъективной неопределенности выбора поиск неизвестного приобретает иные формы, чем изученные в рамках исследований мышления) стали основываться на понимании принятия интеллектуальных решений в вербальных задачах как опосредствованных более широко понятыми интеллектуально-личностными усилиями субъекта ( Корнилова , 1999).

Изменение понимания базисных процессов , регулирующих выбор субъекта, – вот то завоевание 1990-х годов, которое произошло в области психологически ориентированных моделей ПР. Необходимость противопоставить механистическим теориям ПР психологическую теорию, или теорию деятельностного опосредствования выбора, прозвучала в исследованиях, развивающих положения школы А.Н. Леонтьева ( Леонтьев Д.А. , Пилипко , 1995). При дифференциации уровней психологической регуляции мышления (и в частности, роли познавательной мотивации) предположение об интеллектуальном опосредствовании ПР уже никак не может сополагаться с маркером «механического» выбора. Если речь идет об интеллектуально или личностно опосредствованных выборах, то термин «механический», видимо, фиксирует лишь отношение к описательной или объяснительной схеме как редукционистской . Однако психология ПР движется сейчас не в направлении редукционизма, а именно в сторону развития представлений о видах и уровнях психологической регуляции выборов субъекта, к расширению представлений о базисных процессах, опосредствующих выбор.

Поскольку же большинство исследований ПР сложилось вне рамок деятельностного понимания, в рамках иных трактовок активности субъекта, саму задачу реализации деятельностного подхода в психологии ПР следует считать актуальной и значимой.

Регулятивная роль ПР, как подчеркивалось в ряде работ, выступает на первое место (в отношении к отражательной функции психического). Однако вопрос о психологической регуляции самих решений можно ставить по-разному. Различение неспецифической и специфической мотивации при ПР позволяет конкретизировать вопросы о роли и компонентах (или разных базовых составляющих) психологической регуляции интеллектуально-личностных усилий субъекта, преодолевающего ситуацию неопределенности. Если решение «задачи на смысл» можно представить в качестве макроуровня личностной регуляции ПР, то в качестве уровней микрогенеза ПР следует предполагать регуляцию множества процессов, этапов и их взаимодействий, обеспечивающих детерминацию выбора со стороны новообразований, связываемых со специфической мотивацией. Самым общим термином для обозначения интеграционного модуса этой множественной внутренней детерминации может служить понятие метаконтроля , для детерминации со стороны уровня самосознания личности – самоконтроля .

Соотнесение уровней самосознания и мотивационной детерминации в регуляции ПР является, пожалуй, наиболее трудной задачей для психолога, в то время как для самого человека, принимающего решение, эти составляющие неразделимы и представлены ему в единицах, которые мы предложили условно называть приемлемостью для него тех или иных альтернатив. Не всегда осознавая то, что он решает «задачу на смысл», человек в ситуации ПР все же осознает, насколько те или иные альтернативы отвечают не только внешне заданной цели выбора, но и возможностям его личностного Я в том, чтобы сделать выбор авторским. Нести ответственность человек может только за свой собственный выбор, и осознание его оснований становится тем самым осознанием значимости личностных потерь или приобретений.

Факторы неспецифической и специфической мотивации при ПР в целом определяют аспект взаимодействий, называемый психологической рациональностью . Различению психологических и не психологических контекстов понимания рациональности ПР посвящена достаточная литература. Следует сейчас отметить только один из отсутствующих в ней контекстов: субъективных репрезентаций состоявшегося, удавшегося, то есть субъективно рационального решения. Речь идет не просто о чувстве удовлетворения от принятого решения, которое отмечается как один из показателей «хороших» решений, речь идет о представленности на уровне личностного самосознания критериев, с которыми человек связал свою полную интеллектуально-личностную реализацию. Разделить в таких репрезентациях их когнитивно-интеллектуальные и мотивационно-личностные составляющие – задача уже не самого субъекта, а анализирующего эти решения психолога. Таким образом, это экспериментально-диагностические задачи: определять преимущественную детерминацию ПР и основания решений.

Построение психологической теории ПР должно основываться на обобщении результатов эмпирических исследований интеллектуально опосредствованного принятия решений. В качестве оснований обобщений, учитывающих идеи деятельностного опосредствования и активности личности как субъекта нами был предложен принцип функционально-уровневой регуляции ПР. Он предполагает понимание субъективной неопределенности, в частности, как незаданности, изначальной открытости иерархий как специфической и неспецифической мотивации при ПР,так и интеллектуальных и личностных детерминант оценивания альтернатив , а значит необходимость функционального развития, то есть становления таких иерархий, предполагающих тем самым принятие риска при выборе одного из ряда возможных решений . Во главу угла ставится при этом необходимость изучения регулятивных систем ПР как функциональных и, тем самым, динамических образований, не существующих вне рамок активности самого человека, принимающего решение, или до и вне актуалгенеза взаимодействий множественных процессов психологической регуляции ПР. Предварительное название таким системам – как направляющим регуляцию ПР – можно дать как «динамические регулятивные системы». Существенным является при этом их генезис как динамических смысловых систем (если учитывать контекст использования этого понятия Л.С. Выготским и теперь Д.А. Леонтьевым (1999)), а также понимание функциональности не только как временнґого аспекта их функционирования, но и как изменчивости иерархий взаимосвязей их составляющих с другими психологическими образованиями.