Современная румынская пьеса

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Иначе… нет, товарищи, я не могу сказать, что ее поколотят. Скажу просто, что ей укажут на соответствующую статью конституции. Вот однажды был такой случай в Доме колхозника. Сам первый пришел в столовую. Вдруг заявляется муж одной подавальщицы. Закругляйся, мол, домой пора. Представляете? Домой! Когда у нас в гостях сам первый! Что было дальше, я точно не знаю, потому что прибыла на место, когда эта женщина уже под столом была. Задала я ему жару — а что мне оставалось делать? Хотя, знаете, у нас уж так заведено, правило такое: если на улице или в забегаловке дерутся или ссорится муж с женой, вмешиваться никто не имеет права. Хоть ты гражданский, хоть милиционер. Твое дело — сторона. Пусть они друг друга отволтузят как следует, и только после того, как они вдоволь намашутся кулаками, ты можешь подойти и сказать: «Вы, который с разбитой головой, вы были правы!»

Снова появляется  д я д ю ш к а  И о н.

Послушай, дядя Ион, я же тебя просила оставить меня на полчаса в покое, потому что приехал товарищ из Бухареста, чтобы написать о нашем селе в газету, ведь вот про Кукутени уже три раза писали…

Д я д ю ш к а  И о н. Фу ты, ну ты! И что ж теперя об этом, стало быть, с колокольни звонить? Сливы, што ли, теперя усохнут? Каждому — по его способностям…

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. А тебя разве это никак не трогает?

Д я д ю ш к а  И о н. Нас не трогай, мы не тронем…

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Послушай, дядюшка Ион, я вижу, у тебя нет никакой заинтересованности.

Д я д ю ш к а  И о н. Заинтересованность есть — интереса нету.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Интереса нет!

Д я д ю ш к а  И о н. Явился, не запылился!

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Кто это явился?

Д я д ю ш к а  И о н. Цемент.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Обождет!

Д я д ю ш к а  И о н. И то ладно! Стало быть, обождет. (Кричит.) Обождать цементу! (Уходит.)

В е д у щ а я. Давайте вернемся к вашему выдвижению.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Все! Поняла! Объясняю! Вот как произошло мое назначение в Деду. Я заканчивала партийную школу. Пришел как-то к нам товарищ Ману, зав организационным отделом, и спросил меня, где бы я хотела работать, а директор меня заранее надоумил: «Ты смотри, на частые командировки не соглашайся». Он знал, что у меня со здоровьем неважно. Печень у меня пошаливает. Это, правда, не смертельно. Еще никто не видел председателя сельсовета, умершего от чего подобного. Такого случая не было, товарищи. В областном центре было нас шестеро мужиков и я. Поскольку я женщина, меня первую и спросили; я и говорю: «Знаете, товарищи, я бы хотела знать вашу точку зрения. Если вы не возражаете, я хотела бы знать: сами-то вы куда хотите меня направить?» Они отвечают, что наметили меня к пропаганде или в сельсовет. Я постояла, подумала, хотя думать мне было нечего, я уже раньше все решила, но надо же показать, что ты думаешь, а это значит, надо наморщить лоб, подпереть щеку кулаком и окинуть взглядом окрестные холмы и виноградники — вот, мол, товарищи, я размышляю. И тогда я ответила: «Вот какое дело. Чтобы не обидеть ни товарища Ману из организационного отдела, ни товарищей из пропаганды, я прошу направить меня в сельсовет».

В е д у щ а я. И вам дали самый трудный сельсовет. Я слышала, что перед вашим назначением здесь сменилось три председателя, что…

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Все! Поняла! Объясняю! Деда — тяжелый участок, тяжелый еще и потому, что расположен рядом с областью — всего каких-то шесть километров. Полно шатунов — снуют туда-обратно. Садится себе человек в автобус, платит две леи и катит в область, а когда возвращается, считает, что он уже все постиг. Особенно мальчишки до двадцати трех. Едут по делам в Васлуй{156}, а возвращаются уже с локонами до плеч…

В е д у щ а я. Ну, ведь вы-то сами, например, носите брюки?

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. А иначе как я могу передвигаться? Весь день верхом, то на телеге, то на велосипеде… Впрочем, на эту тему у меня уже была дискуссия. И знаете с кем? С замом. Не скажу, что он был резок со мной, но на всякий случай я ответила, что очень прошу его впредь оповещать меня о своем приезде в Деду заранее, чтобы я успела переодеться в мини-юбку…

Д я д ю ш к а  И о н (входя, бормочет). Яблочки, стало быть, для детишек… для яслей…

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Дядя Ион, я ведь просила тебя по-хорошему, я ведь объяснила, что у товарища нет времени. Товарищ прибыл, чтобы написать. Не о Кукутенях. О нас! Товарищ из самого Бухареста!

Д я д ю ш к а  И о н. Поди-ка ты, стало быть, прямо из Бухареста. Счас всякий считается из Бухареста!

В е д у щ а я (дядюшке Иону). Я не считаюсь, я родилась в Бухаресте!

Д я д ю ш к а  И о н. Ты отдыхай покуль, дорогой товарищ. Никто из нас, видать, не из Бухареста. Всяк из мешка с пшеницей. Всяк от земли.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а (взбешенно). Дядюшка Ион, я ведь просила тебя по-человечески…