Современная смерть. Как медицина изменила уход из жизни

Среди моих пациентов в этой клинике была женщина с фиброзом легких. Она жила с этим заболеванием в течение многих лет — в ее случае оно было наследственным и на ее глазах свело в могилу двух ее сестер. При фиброзе легкие теряют свою эластичность, а легочная ткань постепенно заменяется волокнистым материалом, который не может участвовать в обмене кислорода и углекислого газа. Пациенты все больше зависят от баллонов с кислородом, который помогает им дышать. Это неизлечимое заболевание продолжает прогрессировать до тех пор, пока человек не умрет от неспособности дышать или по какой-либо другой причине. В случае с моей пациенткой такая другая причина и возникла — рак легких. Женщина была госпитализирована, прошла химиотерапию и после почти трех недель в огромной дыхательной маске решила, что больше так не может.

В этот момент я пригласил специалистку по паллиативной помощи, чтобы она помогла с этим переходом. Когда я сказал ей, что пациентка, скорее всего, выберет «только обеспечение комфорта», она строго заметила, что ей не нравится этот термин и что вместо него она предпочитает говорить «интенсивное обеспечение комфорта». «Вместо того чтобы чувствовать, что мы лишаем их какого-либо ухода, они должны знать, что мы делаем для них даже больше», — сказала она.

Визуальные аспекты эвтаназии также важны, и никто не понимал этого лучше, чем Джек Кеворкян. Кеворкян был патологоанатомом и самым известным сторонником эвтаназии во второй половине XX столетия. Он признавался, что помог совершить эвтаназию десяткам пациентов. С 1994 до 1997 года его четырежды привлекали к суду, но каждый раз оправдывали. В 1998-м он пришел на телевизионное шоу «60 минут» и продемонстрировал видеозапись, на которой вводит смертельную смесь препаратов страдающему боковым амиотрофическим склерозом пациенту с целью помочь ему уйти из жизни. Несмотря на то что, как и следовало ожидать, Кеворкян был приговорен к тюремному заключению за незаконное лишение жизни, визуальную войну он выиграл. Он показал пациента, страдавшего до такой степени, что он не мог сделать без боли ни одного вдоха, пациента, который спустя мгновения после введения ему препаратов больше не корчился в муках, а просто обмяк в кресле и умер. За демонстрацией смерти последовало интервью с женой покойного, которая сказала: «Я не считаю это убийством, я считаю это проявлением человечности. Я считаю, что так и должно быть».

Для кого-то Кеворкян был негодяем и убийцей[549], но для других он стал героем[550]. Даже сторонники эвтаназии, такие как комик и телеведущий Билл Мар, считали, что он был не лучшим публичным лицом для их кампании и не раз вредил сам себе. Однако Кеворкян вновь привлек внимание к эвтаназии и обеспечил ей тот уровень освещения в СМИ, о котором всегда мечтали ее сторонники. Газетные статьи и телесюжеты, появлению которых он способствовал, в некотором роде нормализовали содействие смерти.

Несмотря на решительное сопротивление, в основном со стороны профессиональных объединений врачей, участники кампании неустанно пытались легализовать активную эвтаназию на всей территории США. Самое серьезное препятствие, с которым они столкнулись, было связано с решением Верховного суда США от 1997 года, согласно которому эвтаназия была признана противозаконной в делах «Вакко против Куилла»[551] (Vacco v. Quill) и «Вашингтон против Глюксберга» (Washington v. Glucksberg)[552]. Суд четко указал, что конституционного права на смерть не существует. Когда сторонники эвтаназии переключили свое внимание на уровень штатов, поначалу их тоже ждало разочарование: их инициативы как в штате Вашингтон в 1991 году, так и в штате Калифорния в 1992-м не были поддержаны на референдумах. Однако 1994 год оказался поворотным: Орегон стал первым штатом, который проголосовал за признание законности смерти при содействии врача и, таким образом, создал прецедент для эвтаназии в США.

Несмотря на то что отношение общества к эвтаназии и самоубийству при содействии врача то улучшалось, то ухудшалось, пока одно поколение сменялось другим, законной эта практика была впервые признана лишь совсем недавно. Однако это произошло не в США, где эти вопросы по-прежнему вызывали глубокие разногласия, и не в Европе, где общество по традиции с пониманием относилось к идее человеческого апоптоза. Первым регионом, где было официально признано право неизлечимо больных людей на самоубийство, стала отдаленная и преимущественно сельская Северная территория в составе Австралии.