Современная зарубежная проза

Во многом Ауэ среднестатистический представитель эпохи, например, в детстве и юности он читал некий стандартный для тех лет набор книг – «Подобную библиотеку имел любой подросток моего времени: Жюль Верн, Поль де Кок, Гюго, Эжен Сю, американцы Берроуз и Марк Твен, «Приключения Фантомаса» и «Рультабий», рассказы о путешествиях, биографии великих людей» [7] (перечисление книг, возможно, имеет и другое значение – подчеркивает смешение в герое возвышенного и низменного, его тягу к приключениям, авантюризм). Вся жизнь героя до вступления в СС повторяет в основных чертах существование обыкновенного европейца. Да и сам выбор Ауэ не случаен, он – закономерный результат воспитания, характера, общественной атмосферы 30-х годов. Не лишено значения то обстоятельство, что герой юрист по профессии. Это во многом объясняет казуистические построения его рассуждений, готовность оправдать государственное насилие. Вместе с тем это имеет и более глубокий смысл. Цивилизация Западной Европы произошла от римской цивилизации, в которой огромную роль играло понятие закона, что наложило сильный отпечаток на культуру. В качестве примера данной преемственности можно привести юридизм католической догматики. Это еще один штрих к портрету Ауэ, как носителя западноевропейского сознания. Само происхождение героя – смешение романского и германского, цивилизованного и варварского – символично. Все вышеприведенное позволяет нам сделать вывод, что Ауэ создан как обобщенный тип европейца эпохи Второй мировой войны.

Герой имеет сходство с типажом «маленького человека». Ауэ лицо подчиненное, он привык жить в обществе с четко выраженными вертикальными отношениями. Ауэ – «винтик» тоталитарной системы, его судьба искалечена почти без его воли, он пал жертвой социальной среды, являя собой пример обыкновенного человека, безжалостно брошенного в водоворот истории. Но Литтелл изменяет сложившийся типаж, Ауэ – и жертва, и палач в одном лице, обе части его личности неразрывно связаны. Ауэ – садомазохист в широком смысле этого слова, человек, «убежавший от свободы», великолепная иллюстрация к положениям фрейдомарксиста Э. Фромма. Герой и не пытается вырваться из навязанных ему рамок. Ауэ даже находит удовольствие от порядка, царящего в лагерях смерти.

Например, что его больше всего смущает, когда он видит сексуальное рабство в лагерях? «…Заключенные-еврейки в легких платьях, а не в полосатых робах, жарили сосиски и картофельные оладьи на огромной чугунной сковороде; настоящие красотки, и волосы им не отрезали; девицы, подавая еду или подливая выпивку из хрустальных графинчиков, обращались к охранникам на “ты” и по именам» [7]. Жажда порядка убивает в Ауэ человечность.

Ауэ – «лишний человек». Он одинок. Ни родная семья, ни та, которую он основал после своего бегства, не вызывают у него теплых чувств. У Ауэ не сложились товарищеские отношения с сослуживцами, ему претит их ограниченность, а единственного друга Томаса он безжалостно убивает. К начальникам как к личностям он безразличен, ему не свойственно подобострастное преклонение перед лидерами. К подчиненным он относится практически, как к полезным одушевленным предметам, хотя ему, конечно, и жалко погибших помощников – еврейского мальчика-пианиста Якова, ординарца Ханику, исполнительного шофера Пионтека. Якову, например, Ауэ хочет выписать ноты из Берлина, но после смерти мальчика быстро его забывает. Даже любовь к Уне, по сути дела, только мания, роковое влечение. Таково его отношение к ближним. Наряду с этим, Ауэ иногда мучит что-то вроде романтической «мировой скорби». Ауэ выносит приговор всему сложившемуся порядку вещей, критикует людское лицемерие. Это и сближает его с романтическим героем Печориным, хрестоматийным «лишним человеком».

Плутовское начало также присутствует в герое. Он с легкостью выпутывается из сложнейших ситуаций, обладая каким-то чутьем, более того, необычайным везением – выживает после сквозного пулевого ранения в голову, выбирается из горящего Берлина. Ауэ обладает харизмой авантюриста, вызывающей сопереживание читателя. Ауэ не лишен черт и сентиментального героя. «Люди-братья, позвольте рассказать вам…» [7] – обращается он к читателю, взывая к идее общности всех людей, (хотя фраза берет начало от «Баллады повешенных» Вийона, она несет с собой и сентиментальный настрой). У Ауэ пристальное внимание к действительности, острая наблюдательность – черта сентименталистского героя. Достаточно сентиментальны воспоминания героя об Уне, о былых университетских товарищах и т. д. Показательно, что он вспоминает о пленных немецких солдатах в Сибири – некая «любовь к дальнему». Это можно назвать «сентиментальностью преступника», показанной у многих авторов – у того же Вийона, у каторжников Достоевского, у «блатных» Шаламова. Мотив путешествия скрепляет плутовское и сентиментальное, являясь общим для обоих направлений.