Современная жрица Изиды

Эти легенды, очевидно, позднйшаго происхожденія, такъ какъ изъ писемъ, посылавшихся Блаватской ея русскому корреспонденту именно въ то время, когда писалась Изида, — выясняется нчто иное мене таинственное. Никакого «хозяина» и еще нтъ и въ помин, а есть Джонъ Кингъ, матеріализованный духъ, единственный другъ, котораго Елена Петровна любитъ больше всего на свт, но котораго не особенно-то уважаетъ, ибо «онъ часто надуваетъ, болтаетъ глупости и на него нельзя полагаться». Она собираетъ вокругъ себя нсколько человкъ, занимающихся, въ качеств диллетантовъ, оккультизмомъ съ одной стороны, и археологіей — съ другой. У этихъ господъ не мало книгъ по занимающимъ ихъ предметамъ, книгъ вовсе не рдкостныхъ, не «уникъ», но по большей части совсмъ неизвстныхъ публик, которая до послдняго времени держала оккультистовъ и каббалистовъ въ большомъ пренебреженіи. Блаватская жадно накидывается на эти книги и, съ помощью своего кружка, ршается сама писать книгу.

Ея «Изида», хоть и не продающаяся въ Россіи по книжнымъ магазинамъ, все же не составляетъ тайны, достать ее, т. е. выписать — очень легко, и всякій желающій можетъ убдиться въ томъ, что это такое. Это американская книга, бьющая на эффектъ и пригодная какъ изданіе спекуляціи. Это компиляція разныхъ мистическихъ и каббалистическихъ сочиненій, пересыпанная кое-гд остроумными замчаніями, полемическими выходками, а иногда изрядной даже бранью. Системы никакой и, въ конц концовъ, полнйшая безпорядочность, настоящая каша. Человку, незнакомому или мало еще знакомому съ предметомъ, конечно легко и даже неизбжно покажется, что авторъ, во всякомъ случа, обладаетъ большими познаніями, большою ученостью. Но разочарованіе наступаетъ весьма скоро по мр ознакомленія съ литературой предмета, съ дйствительно учеными оккультистами и каббалистами.

Тмъ не мене «Изида» остается самымъ удивительнымъ и чудеснымъ изъ «феноменовъ» Блаватской — ибо ея способность схватывать, компилировать и писать съ головокружительной быстротою — поразительна. Она изображаетъ изъ себя какую-то самопишущую машину. Изъ однихъ ея писемъ, находящихся у меня, можно составить довольно объемистый томъ, а вдь она со многими была въ переписк. Вотъ, напримръ, кончила она главу «Изиды», поставила точку, — и тотчасъ же принимается за письмо въ Петербургъ, повторяя въ немъ, съ разными варіантами, то, о чемъ писала. Длаю маленькую выдержку изъ письма отъ 1 декабря 1875 года:

Вс феномены производятся теченіями астральнаго свта или эира химиковъ. Вспомните Плутарха великаго жреца храма Аполлона и его оракулярныя подземныя испаренія, подъ опьяненіемъ которыхъ пророчествовали жрицы. Вся атмосфера кругомъ насъ полна духами различныхъ родовъ. Въ мір нтъ ни одного пустого мстечка, ибо природа страшится пустоты и небытія, какъ говоритъ Гермесъ [116][117]. Только тогда можно понять современные феномены, когда изучатъ древнихъ теурговъ какъ Ямвлихъ, Порфирій, Плотинъ и другихъ.

И въ такомъ род, безъ связи и послдовательности, съ очевидными ошибками, перескакивая отъ одного предмета къ другому — громадное письмо, чуть не въ листъ печатный. То же самое желающіе найдутъ и въ «Изид». Нтъ, Джонъ хоть и съ поразительной быстротою диктовалъ; но очень часто путалъ, ибо онъ еще не превратился въ «хозяина» и не набрался тибетской мудрости[118].

Да и потомъ, черезъ десять лтъ, «хозяинъ» положительно отказывался помогать и доставать «уники». Въ Вюрцбург, въ сентябр 1885 года, когда Е. П. Блаватская начинала писать свое «Тайное ученіе», — служащее дополненіемъ къ «Изид» и еще боле прославляемое теософами, — она просто рвала и метала, стараясь достать вышедшее изъ продажи многотомное сочиненіе Мирвилля (J.-E. de Mirville): «Des esprits et de leurs manifestations diverses».

Наконецъ ей добыли эти книги, только не астральнымъ путемъ, а г-жа X. привезла ихъ ей изъ Россіи. Е. П. такъ и впилась въ нихъ и ни зачто не хотла мн ихъ показать. Это меня заинтриговало. Въ Париж, передъ моимъ возвращеніемъ въ Россію, я у букинистовъ добылъ всего Мирвилля и впослдствіи убдился, что этотъ авторъ сослужилъ Блаватской дйствительно большія службы.

Но изъ всего сказаннаго еще вовсе не слдуетъ, что у Блаватской, особенно въ ея послдующихъ писаніяхъ, не попадались весьма глубокія, интересныя мысли. Литература оккультизма всхъ временъ и народовъ, среди разнаго хлама и необычайныхъ нелпостей, заключаетъ въ себ, безспорно, не мало человческой мудрости. Превосходная память Елены Петровны удерживала все — и если ей вспоминалась высказанная кмъ-либо истина, она умла передать ее иной разъ очень ясно и просто, развить съ настоящей, врожденной ей талантливостью.