Читаем Современное христианское мифотворчество и разрушение мифов полностью

Какие у человека мысли, такой он сам. Это значит, что если его одолевают мысли о неудачах, то он будет неудачником; если мысли о бедности — будет бедным; если у него постоянные мысли о болезнях, о раке, который переходит от одного члена семьи к другому, из поколения в поколение, то эти мысли станут реальностью в его жизни. Если же человек постоянно думает об успехе, благополучии, то у него будет благополучие и успех. Например, бизнесмен, правильно исповедующий преуспевание будет процветать.

Аделаджа, Сандей., Победа над греховными мыслями и чувствами., Киев: Фарес, 1999, стр. 13


Сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет…

Восточная мудрость


Сидит харизмат в аду на сковородке и, прикрыв глаза, непрерывно повторяет: — я спасён, я спасён, я спасён…

Из недуховных анекдотов


Ох уж эти мне позитивные исповедания! Помню, как на заре моей христианской юности я пытался, лёжа на диване, силой своей веры и исповедания выключать свет в комнате. Не преуспел. Каждый раз приходилось вставать.

Но когда я слышал очередную бравую проповедь о четвёртых измерениях веры и прочих соблазнительных бонусах, сыплющихся из небесного мешка, на обладателей позитивно подвешенного языка, я впадал в уныние. Не видать мне было золота и бриллиантов, кроме как в гипсе на руке Семёна Семёновича Горбункова.

Да и некоторые библейские праведники «в свете» этих проповедей казались неисправимыми лузерами. Ну право, что это за исповедание?

— Я же беден и нищ… (Пс. 69:6)

— …Смердят, гноятся раны мои от безумия моего. Я согбен и совсем поник, весь день сетуя хожу, ибо чресла мои полны воспалениями, и нет целого места в плоти моей… (Пс. 37:6–8)

— Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе (Пс. 21:7).

Словом юность моя была серьёзно омрачена завистью к позитивно-исповедующим скорые покупки белых Кадиллаков, равно как и к «вынашивающим» и «беременным» Кадиллаками. Правда, оных авто на улицах моего родного города я так и не увидел. А мифическое изобилие и процветание никак не становилось реальностью у моих друзей-харизматов.

Исключением были только особо бессовестные пасторы, которые, обещая другим жизнь с избытком, весь избыток забрали себе.

О логических и исторических связях этого учения с оккультизмом Куимби, Мэри Бэккер Эдди, «Христианской науки» и «New Age» можно довольно много прочитать в интернете. Но меня не это сегодня интересует.

Сегодня я хотел бы рассмотреть некоторые тексты, навязшие в зубах «позитивно-исповедующих» проповедников и проверить, а есть ли в Библии учение о «позитивном исповедании»?

Погнали? Итак:


1. Жизнь и смерть во власти языка (Прит. 18:22).

Стихи эти нужно читать в контексте. Вот он:

Озлобившийся брат [неприступнее] крепкого города, и ссоры подобны запорам замка. От плода уст человека наполняется чрево его; произведением уст своих он насыщается. Смерть и жизнь — во власти языка, и любящие его вкусят от плодов его (Прит. 18:20–22).

Здесь автор притчи говорит, о человеческих взаимоотношениях. Если братья постоянно ссорятся, то они подобны обречённым на осадное положение (а осаждённые обречены на голодную смерть), но если уметь договариваться друг с другом, то вполне можно выжить и даже жить припеваючи. Поэтому от того как ты подбираешь слова в общении с братом зависит твоя жизнь или смерть.

Здесь совершенно не идёт речь о молитве или о заявлениях-исповеданиях перед Богом.


2. Язык мудрых врачует (Прит. 12:18).

Ну, это даже неинтересно. Надо же хоть изредка открывать Библию и читать стихи полностью: «Иной пустослов уязвляет как мечом, а язык мудрых — врачует» (Прит. 12:18). Если предположить, что врачевание здесь не метафорическое, а буквальное, то надо бы признать, что и во рту у пустослова вместо языка наличествует металлический клинок!

Однако здесь Библия всего лишь говорит об утешении, которое подобно целебному елею льётся из уст мудрого человека.


3. Надо называть несуществующее, как существующее (Рим. 4:17).

Но речь в тексте не идёт об исповедании Авраама или любого другого верующего. Это Бог обладает таким качеством — творить реальность Словом Своим. Недаром в переводе Кассиана сказано: «…как написано: Я поставил тебя отцом многих народов, отцом пред Богом, Которому он поверил, животворящим мёртвых и призывающим из небытия в бытьё» (Рим. 4:17).

Бог вызвал Словом Своим наш мир из небытия, Он животворит мёртвых. Но нигде в Писании не сказано, что христианин должен пытаться творить что-либо словом ex nihilo (из ничего).


Перейти на страницу:

Похожие книги

История патристической философии
История патристической философии

Первая встреча философии и христианства представлена известной речью апостола Павла в Ареопаге перед лицом Афинян. В этом есть что–то символичное» с учетом как места» так и тем, затронутых в этой речи: Бог, Промысел о мире и, главное» телесное воскресение. И именно этот последний пункт был способен не допустить любой дальнейший обмен между двумя культурами. Но то» что актуально для первоначального христианства, в равной ли мере имеет силу и для последующих веков? А этим векам и посвящено настоящее исследование. Суть проблемы остается неизменной: до какого предела можно говорить об эллинизации раннего христианства» с одной стороны, и о сохранении особенностей религии» ведущей свое происхождение от иудаизма» с другой? «Дискуссия должна сосредоточиться не на факте эллинизации, а скорее на способе и на мере, сообразно с которыми она себя проявила».Итак, что же видели христианские философы в философии языческой? Об этом говорится в контексте постоянных споров между христианами и язычниками, в ходе которых христиане как защищают собственные подходы, так и ведут полемику с языческим обществом и языческой культурой. Исследование Клаудио Морескини стремится синтезировать шесть веков христианской мысли.

Клаудио Морескини

Православие / Христианство / Религия / Эзотерика
Божьи дворяне
Божьи дворяне

Есть необыкновенная, не объяснимая рассудочными доводами, притягательность в идее духовно-рыцарского, военно-монашеского, служения. Образ непоколебимо стойкого воина Христова, приносящего себя в жертву пламенной вере в Господа и Матерь Божию, воспет в знаменитых эпических поэмах и стихах; этот образ нередко овеян возвышенными легендами о сокровенных, тайных знаниях, обретенных рыцарями на Востоке в эпоху Крестовых походов, в которую возникли почти все духовно-рыцарские ордены.Прославленные своей ратной доблестью, своей загадочной, трагической судьбиной рыцари Христа и Храма, госпиталя и Святого Иоанна, Святого Лазаря, Святого Гроба Господня, Меча и многие другие предстают перед читателем на страницах новой книги историка Вольфганга Акунова в сложнейших исторических коллизиях, конфликтах и переплетениях той эпохи, когда в жестоком противостоянии сошлись народы и религии, высокодуховные устремления и политический расчет, мужество и коварство.Сама эта книга в определенном смысле продолжает вековые традиции рыцарской литературы, с ее эпической масштабностью и романтической непримиримостью Добра и Зла, Правды и Лжи, Света и Тьмы, вводя читателя в тот необычный мир, в котором молитвенное делание было равнозначно воинскому подвигу, согласно максиме: «Да будет ваша молитва, как меч, а меч — как молитва»…

Вольфганг Викторович Акунов

Христианство