Современные польские повести

Ремер покидает здание, полчаса бродит в его окрестностях. Он не знает, как поступить. Славный малый ничего не боится, ничего не скрывает. Но у фон Хазе этот Бек ни словом не обмолвился об эсэсовцах из Лихтерфельде, которые нагрянут сюда, на Унтер-ден-Линден, если только в течение двадцати минут он не прибудет к Геббельсу. Тогда произойдет стычка с его собственным батальоном, а до этого ни в коем случае нельзя допустить. Это единственная аксиома, до которой он дошел.

Наконец Ремер решается. Берет двадцать человек и направляется на Герман-Герингштрассе, к дому Геббельса. Ставит пистолет на предохранитель. Приказывает своему заместителю отбить себя силой, если через пятнадцать минут он не выйдет от рейхсминистра.

Половина седьмого, еще светло и жарко. Геббельс принимает Ремера немедленно. Воздерживаясь от каких-либо заявлений, он спрашивает его именно о погоде:

— Еще жарко?

— Так точно, господин рейхсминистр.

— А вообще как себя чувствуете?

— Благодарю, господин рейхсминистр, превосходно.

— Рана беспокоит?

— Уже нет, господин рейхсминистр…

— Вас что-нибудь огорчает?

— Так точно, господин рейхсминистр. Я получил приказ, смысл которого не понимаю.

Отличный малый Ремер режет правду-матку, да не всю. Как в кабинете у фон Хазе он вытряс из Бека лишь часть приказа Геббельса, без пункта об эсэсовцах из Лихтерфельде, так и здесь сказал об установлении контроля над правительственным кварталом, но не упомянул о возможности ареста Геббельса.

Геббельс выслушал его нетерпеливо. Рейхсминистр уже раскусил этого отличного малого, и детали его не волновали. У него возник план, который надлежало срочно осуществить. Как бы невзначай он спрашивает Ремера:

— Вы верны национал-социалистским идеалам?

— Без каких-либо колебаний, господин рейхсминистр. Даже если фюрер мертв, я чувствую себя связанным своей присягой.

— Да что вы такое говорите?! Ведь я минуту назад беседовал с ним по телефону! — восклицает Геббельс. Возглас этот рвался у него из горла. — Будем откровенны: да, был заговор. Но фюрер цел и невредим. Этот заговор — одна из величайших мерзостей в истории.

Славный малый Ремер весьма удивлен или чуточку разыгрывает удивление.

— Господин рейхсминистр, не обессудьте, не прогневайтесь на простого солдата за небольшую просьбу. Могли бы вы, как рейхсминистр, дать мне слово, что это правда и вы лично сохранили верность?

Наступает патетический момент. Геббельс, мастер сценических эффектов, немного медлит, изображает словно бы колебание, а затем с подчеркнутой горячностью протягивает руку Ремеру.

Двое мужчин стоя обмениваются рукопожатием, глядя друг другу в глаза.

— Впрочем, — добавляет Геббельс, — сейчас вы сами будете разговаривать с фюрером.

Для Геббельса это шаг в известной мере рискованный. Ремер командует единственным в настоящий момент батальоном, вполне подготовленным к ведению боевых действий. Вдруг нарушится связь и полная победа, предвкушаемая Геббельсом, станет проблематичной? Но Геббельс рискует. Соединяется со ставкой в «волчьем логове». Ставка отвечает. Он просит фюрера. Фюрер у аппарата. Геббельс в двух словах объясняет сложившуюся в его квартире ситуацию.

— Пожалуйста! — протягивает он трубку Ремеру.

Отличный малый Ремер берет трубку.

— Вы узнаете мой голос, майор Ремер?

Ремер вытягивается по стойке «смирно», отвечает:

— Так точно, мой фюрер!

Разумеется, голос он узнает. Майор слышал его совсем недавно, когда ему вручали «дубовые листья». Голос звучит сейчас иначе, чем на митингах, которые столько раз транслировались по радио. Он менее криклив, более интимен, совсем как в момент награждения. Ремер слушает, стоя навытяжку.

— Слышите меня? — крикнула телефонная трубка. — Узнаете? Ну так знайте, я жив. Вся болтовня о моей смерти — обыкновенное свинство. Покушение не удалось. Жалкая горстка завистливых офицеров хотела меня ликвидировать. Слышите? Но теперь конец саботажу. Мы вырвем с корнями эту заразу. Майор Ремер, в Берлин направляется рейхсфюрер СС. До его приезда все полномочия вручаю вам. Немедленно восстановите спокойствие и порядок, если понадобится — силой! Слышите меня, майор Ремер? Вам ясно?

— Так точно, мой фюрер! — Ремер щелкнул каблуками, словно это могли услышать в «волчьем логове». Телефонная трубка уже онемела. Он вопросительно смотрит на Геббельса: что, мол, с ней делать? Тот нетерпеливо показывает глазами, чтобы положил на рычаг. Ремер кладет трубку. И продолжает смотреть на Геббельса.

— Все ясно?

— Да. Благодарю, господин рейхсминистр.

Ремер испытывает прилив гордости и уверенности в себе. Он видит теперь и знает, что все приказы, исходившие от фон Хазе, были рассчитаны на его доверчивость и что в этот жаркий полдень он соприкоснулся с опасностью куда более серьезной, чем та, которая многие годы подкарауливала его на фронте. Его прошибает пот от одной только мысли, что бы произошло, если б он вызвался выполнить приказ об аресте.

Тем более обуревает его очередной приступ гордости — вместо страшной опасности он обрел полномочия и может, согласно воле самого фюрера, приказывать всем берлинским генералам.